Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

родную продадут, но не уверена, что это для них важная женщина в жизни. Погано, когда нашим приходится с этими тварями сидеть. Они ж могут и забыть, что торговаться хотели.

— Пойду за сетью, — воин поёжился от ветра. — Гадёныши сами себя не переловят.

— Сначала зуб, Гилнор.

— А, да. Открывай рот. Может, ещё и этот вы…

— Сдурел?! Не смей!

— Ладно, ладно. Не кричи. Пока я ничего не сделал. А потом — так и быть, можешь орать. Разрешаю.

Небо немного посветлело, сплошная чернота сменилась рваными ошмётками. Ветер завыл по-звериному пронзительно и тоскливо, словно оплакивая кого-то. А потом снова стало темно.

***

Еда. Много еды. И полные кубки воды, вина, молока. Вёдра! Бочки! Можно брать, сколько угодно! Напиться не удаётся, но это ничего — вокруг ещё очень много всего.

Пить, пить, пить!

Тепло, ничего не болит, рядом только семья и друзья, правда, отлить тянет, но и это не беда: можно дойти до отхожего места. Только сначала — наесться! Напиться! Стол завален мясом, хлебом, овощами, это всё не кончается! И отлить тянет.

Вдруг стол переворачивается с чудовищным грохотом, поднимается ругань, а потом — отец хватает за плечи, начинает трясти.

Удар по лицу вырвал из прекрасного мира сна, где было всё в изобилии, швырнул в холод, боль и страх.

— Гельдор!

Юный воин хотел что-то ответить, но почему-то вдруг стало совсем темно. И тихо.

***

Арминас посмотрел на вошедших в госпиталь людей и привычно напомнил себе, что они всё равно живут недолго. Даже со всеми частями своего болезненного хилого тела.

В последнее время в подземельях осадного лагеря, расположенных вблизи Железных Гор, стало теплее, чем раньше, правда замечали это только эльфы, поэтому все в один голос уверяли: беспокоиться не о чем. Конечно, Азагхал отдал приказ проверить подземный огонь, разведать, не засели ли где Валараукар, но ничего опасного найдено не было.

Опять посмотрев на новых раненых, страж сдержал тяжёлый вздох: двое из четверых оказались совсем юными, им бы жить да жить… А теперь это калеки, которые вряд ли женятся и точно не смогут ходить. Им не досталось ни подвигов, ни наград, ни славы. Только сломанные судьбы в самом начале взлёта.

Проклятый Моргот!

— Хадор не вернётся осенью, — сказал один из воинов, сопровождавший доставленных в госпиталь калек. — Он выполнит приказ Голфина и пойдёт дальше на север. Подкрепления пока не нужно. Я пойду, ладно?

Кивнув, Арминас привычно двинулся по коридору мимо закрытых дверей, прислушиваясь, не делает ли кто из больных то, что ему навредит. Вроде бы в этот раз обошлось. Что ж, если всё в порядке, можно спокойно сесть в своей комнатёнке и почитать письма жены. Может быть, однажды снова удастся стать счастливой семьёй. Когда-нибудь ведь война закончится.

***

На площади шумела ярмарка. В Барад Эйтель нечасто приезжали мастера, чьё ремесло не относилось к военному делу напрямую, но порой белегостские торговцы, не гнушающиеся простого обмена, всё же устраивали веселье для себя и «угрюмых горных эльфов».

— Ниэльлунэ! Ты вернулась, Моргот тебя сожри и подавись! Чего ж ко мне не зашла?

— А ты как всегда приветлив, Унур!

Старые приятели крепко обнялись, женщина пугающе закашляла.

— Не боись, пройдёт, — опередила она вопросы. — Я зашла, да ты под чужим забором, видать, дрых с перепоя. Не застала тебя.

— Непривычно тебя одну видеть, — Унур напрягся.

— Да, приболела я, вернуться пришлось. Остальные дальше на север ушли. Слышал про сынка хадорова?

Мужчина покачал головой.

— Ладно, что уж, — Ниэльлунэ отмахнулась, закашлялась. — Мы с Гилнором обещание выполнили. Держи гостинец.

— Что?! — взяв в руки склянку, Унур расхохотался до слёз. — Я это есть не буду!

— Напрасно, — воительница закурила, — орк клялся, что помогает. А я ему верю: в той ситуации, в какой он был, когда мне это дал, врать не станешь.

— Что ж за ситуация такая?

Ниэльлунэ загадочно улыбнулась:

— Его наказали. Приковали к забору и оставили подыхать. Мы с Гилнором под ливнем грёбаным пошли за головоножками ядовитыми, чтобы стрелы и ножи смазать, так случайно на этого бедолагу и наткнулись. Он понял, что мы его в живых не оставим, обрадовался и так просил убить без мучений и побыстрее, что сказал, где самое ценное лежит. Тут-то мы про тебя и вспомнили.

Посмотрев на содержимое вытянутой склянки, адан спрятал гостинец в сумку и снова обнял подругу, с трудом сдержавшую кашель.

— Знаешь, Лунэ, — улыбнулся Унур, отстранившись, — давно не могу взять в толк: откуда в Дор-Даэделот этом, чтоб его, столько эльфов, притом, что никто никогда их не видит, зато вот таких гостинцев хоть отбавляй!

— Говорят, — светло-карие глаза женщины посмотрели загадочно сквозь табачный дым, — Моргот в древние времена похищал эльфов и искажал их. Может быть, он создал таких мужиков, у которых между ног целые грозди, а не единственный отросток, и по мере отрезания появляются два на месте одного.

— Страшно, не пугай меня! — ужаснулся адан. — Пойдём лучше выпьем. Я только что какое-то пойло купил, не смог прочитать название.

— Ты ж не книгу купил, чего там читать?

— Твоя правда. Пошли.

На площади заиграла весёлая музыка, гномья дева с рыжей бородой пустилась в пляс, зазывая в хоровод всех, кто оказывался рядом.

— Не могу поверить, — мрачно произнёс престарелый мастер, в сотый раз перекладывая оружие, которое привёз продавать, — я с ним под одной крышей жил! Эль пил! Работал вместе! А он такой тварью оказался! Нет, не могу поверить! Враньё это.

— А я верю, — подмастерье посмотрел с вызовом. — Ты вспомни, как этот Эол себя странно вёл в последнее время! А сын какой вечно был, словно битый ящер. Похитил он принцессу, точно. И насильно женой сделал. Гад! Чтоб ему в посмертии покоя не было!

— Слушайте, братья, — кузнец, продававший посуду из металла, примирительно поднял руки, — давайте без причитаний и оскорблений. Эол нам другом и помощником был. У него дом в Ногроде остался, там наработок тьма! Если сынок его не найдётся, значит, это всё никому не надобно. Понимаете, о чём я?

Гномы многозначительно закивали.

— Да, — сказал престарелый мастер, — понимаем. Себе самое важное оставим, а Тинголу подарим что-то красивое и бесполезное. Пусть порадуется и нас заодно отблагодарит. А если Ломион явится, скажем, что дом этот — собственность короля Дурина, как