Невольница. Книга 2 - Сара Ривенс

class="p1">Оба кузена вернулись в дом. Элла, Киара и Белла сидели с малышней на кухне. Эшер с улыбкой посмотрел на своего ангела. Она вернула рай на землю, подарив ему еще двух ангелов, Айви и Алекса Роберта.

— А почему ты не с подружкой? — спросила Белла у Киары.

— У нее сегодня семейный ужин, — вздохнула та, бросив взгляд на телефон. — Но может быть, она приедет попозже.

Киара жила со своей девушкой Блю — они познакомились три года назад. Блю тоже работала на сеть, у которой были прекрасные отношения с сетью Эшера.

— Мы пришли! — воскликнула Элли, входя в дом. — Простите за опоздание.

Элли больше не была невольницей — она в том же качестве, что и Киара, работала с Кайлом, который был теперь ее парнем. Слишком опасно стало выполнять прежние обязанности, и Эшер первым велел ей отойти от дел.

Шон больше не имел прав на доходы предприятия — ни он, ни его дети. И дети его детей тоже иметь не будут.

Что касается Эллы, она работала с Эшером в «КСХ», и ей там очень нравилось. Она наконец обрела ту стабильность, к которой всегда стремилась. Семья, работа, покой. Для того, кто прошел через страшные испытания, такая жизнь была раем, достойным эпилогом.

Казалось бы, их история завершилась несколько лет назад. Но у каждой истории должен быть счастливый конец. Иначе это не конец, а новое начало.

Ни Элла, ни Эшер не могли избежать мира невольниц, гангстерских кланов, наркотрафика и темной стороны жизни. Но одно можно сказать наверняка: это был лучший исход из всех, на какие только они могли надеяться.

Чудо. Свет в конце туннеля.

И они выжили.

КОНЕЦ

Бонус 1 Десерт

За шесть лет до эпилога

Элла

21:20. Манхэттен

Когда Эшер возглавил оба семейных предприятия, мы стали мотаться между Лос-Анджелесом и Манхэттеном намного чаще, чем раньше. Господин не желал оставлять меня одну, так что я должна была сопровождать его повсюду.

— Я внизу, — сообщила я, заглушив двигатель.

— Я в кабинете.

Еще одна новость: я получила права.

Мой мозг отныне не возражал против обучения — он наконец-то пребывал в покое, к которому стремился столько лет. К тому же пора было двигаться вперед.

Со своей стороны Эшер в полной мере использовал власть над семьей и не стеснялся о ней напоминать. Шона изгнали на неопределенный срок в Европу, подальше от всех, что доставило Эшеру отдельное удовольствие. Он вел дела по своему усмотрению, и никто не мог ему указывать. В этом смысле Рик нанес ему серьезную травму.

Но… у него стало меньше времени для меня.

Раньше он всегда был рядом, а теперь видел меня лишь несколько часов в день. Эшер возвращался поздно вечером, когда я обычно уже спала. Эта ситуация расстраивала и его, и меня.

— Добрый вечер, — улыбнулась я дежурному на входе.

— Добрый вечер, миссис Скотт.

Я еще не носила фамилию Эшера, но он приказал всем называть меня именно так. В глубине души я обожала эти два слова вместе.

Элла… Скотт.

— Мистер Скотт у себя. Сообщить о вашем приходе?

— Не беспокойтесь, он знает, что я здесь, — сказала я, подходя к лифту.

Держа в руках собственноручно приготовленный ужин, я приложила бейджик, который давал мне прямой доступ на последний этаж. Когда я впервые шла в этот кабинет, тогда еще принадлежавший Шону, я догадывалась, что увижу экстравагантную обстановку, поскольку таким был сам владелец. И оказалась права, кабинет Шона был очень… шоновским. По центру огромный письменный стол и стул стоимостью тысячи долларов, на стенах его фотографии, а также дипломы, которые символизировали его достижения, по его мнению. Там даже висела награда за баскетбольный турнир, завоеванная им в одиннадцать лет.

Но с появлением Эшера кабинет стал минималистичнее и просторнее. Панорамные окна, которые он установил, еще больше расширяли пространство. И в этом очень чувствовался Эшер.

Лифт наконец-то дзинькнул, и двери открылись прямо в кабинет. У меня дрогнуло сердце, когда я увидела Эшера. Он стоял спиной ко мне и смотрел на Манхэттен.

— Мой ангел?

— Да, это я.

Он повернулся ко мне, и его стальной взгляд немедленно устремился на мою юбку. По телу пробежала жаркая волна.

— Ты ее надела, — отметил он, усмехнувшись.

Я поставила ужин и опустилась на стул у стола для совещаний. Эшер сел рядом.

— Где Киара?

— Утром вернулась в Лос-Анджелес, Бену понадобилась ее помощь в сети, — сообщила я, закинув ногу на ногу.

Его взгляд опустился на мои ноги, поднялся обратно к лицу, и мне не удалось скрыть улыбку.

— Завтра мы тоже возвращаемся, — предупредил Эшер и принялся за ужин.

— Мы здесь всего три дня — ты уверен, что все успел?

Он кивнул и ответил:

— Здешние проблемы — детские игры по сравнению с проблемами сети. Здесь я отдыхаю. Шон просто был слишком тупым, чтобы эффективно управлять компанией.

А я любила возвращаться на Манхэттен. Здесь я могла повидать Пола, своего терапевта, а еще побывать в старой квартире. Несколько лет назад я ненавидела Манхэттен, как ненавидела и Лос-Анджелес. Но сегодня оба города стали моим домом, потому что Эшер был рядом.

Мы закончили ужин, болтая обо всем, как обычно.

— А вот десерта я не принесла, — сообщила я.

Он бросил на меня взгляд, чуть усмехнулся, но промолчал. Мои глаза остановились на большом зеркале напротив стола. Шон обожал зеркала, и это было единственное, что Эшер оставил в кабинете, потому что был так же тщеславен.

Почувствовав на себе его взгляд, я повернула голову. И нахмурилась, увидев, как его губы расплываются в улыбочке, а сам он медленно снимает кольца.

— Ничего страшного, — выдохнул он и встал.

Сердце ударилось о ребра, когда его пальцы коснулись моей ладони, мягко проложили дорогу вдоль предплечья и выше, к плечу, пока не добрались до шеи. Он пристроился у меня за спиной и посмотрел в зеркало. Его отражение уставилось на мое, и в животе запорхали бабочки, а по коже побежали мурашки.

Я увидела, как он медленно наклоняет голову, и его дыхание жарко прошлось по щеке. Глаза все так же смотрели на меня, улыбка все так же не покидала губ. Пальцы коснулись груди сверху и тихо поползли вниз, обрисовывая ее контуры, но не задерживаясь. Скользнули по ребрам, по талии, доползли до юбки, рождая жар в моем теле и сбивая дыхание.

— Моим десертом будешь ты, — пробормотал он в самое ухо. — Раздвинь для меня ножки.

Охнув, я почти мгновенно повиновалась.