Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть вторая - Вера Камша

– Доброй ночи, святой отец, – дружески поздоровался виконт, раскладывая карточки, – рад, что у вас все в порядке. Не поговорить ли нам?

Ответ был краток и странен.

– В.О.Н. – отрезал призрак.

– Что-что? – почти растерялся бывший посол. – Вы меня узнаете?

– В.О.Н. – повторил Валтазар и уточнил: – Л.Ж.Е.Ц.И.О.С.К.В.Е.Р.Н.И.Т.Е.Л.Ь.

– Голословно. – Странное это чувство, когда сразу и обижаешься, и приходишь в себя! – Хотелось бы подробностей.

– Т.Ы.П.Р.И.С.В.О.И.Л.Р.А.М.У, – предъявил первую претензию неисправимый стяжатель, и Марсель придвинулся поближе, желая испить чашу обвинений до конца. Намолчавшийся Валтазар выплескивал наболевшее со страстью обманутой жены. Негодующе-прозрачный палец тыкал в карточки, в ноздри лез крепчающий с каждым словом аромат, но виконт его почти не замечал, будучи зачарован логикой, перед которой склонились бы даже матерьялисты! Призрак принадлежал вазам, вазы удерживали его в этом мире, без них он был ничто, вернее, он бы просто не был, однако Валтазар ощущал себя не рабом чудовищных горшков, но хозяином! Мало того, покойный хапуга считал своим все, что Салиган сволок в злополучную церковь, и при этом он догадался увязать свое благоденствие с дуксией!

– Д.А.Н.А.Р.И.Я.Б.О.Г.О.У.Г.О.Д.Н.А, – вещал призрак, – А.В.С.Е.Е.Я.В.Р.А.Г.И.Е.Р.Е.Т.И.К.И.

– Прошлый раз еретиками были те, – холодно напомнил Марсель, – кто жег Ноху. Ты сам говорил.

– Н.О.Х.У.О.С.К.В.Е.Р.Н.И.Л.И.

Валме внутренне подобрался, однако Валтазар не случайно достиг высоких церковных степеней, не было такого поджога и такого погрома, которых бы он не оправдал, если это шло ему на пользу. Разгром Нохи обернулся явлением дукса Салига, спасшего вазы и водворившего их в свою уютную резиденцию, значит, Ноху надо было сжечь, а дукса – восславить.

– Д.А.Н.А.Р.И.И.Н.Е.С.У.Т.И.С.К.У.П.Л.Е.Н.И.Е, – поучал святой подхалим. – Д.У.К.С.Ж.А.Н.П.О.Л.Ь.П.О.С.Л.А.Н.С.В.Ы.Ш.Е.А.Т.Ы.Е.Р.Е.Т.И.К.Г.Д.Е.Р.А.М.А.

– Дарама? – не понял все-таки подошедший Эпинэ. – При чем тут она?

– Рама, – как мог беззаботно объяснил Марсель сгрудившимся у него за спиной соратникам, – от портрета, который не доехал до Ургота. Я о ней забыл.

– Печально, – Алва сгреб карточки и сунул в «гальтарскую» вазу. – Рамон, тебя не затруднит украсть для святого отца что-нибудь подходящее?

Лишенный слова призрак закивал головой и сунул в нос людям два пальца, которые тут же сменились тремя.

– Он хочет три рамы, – перевел Марсель, борясь с желанием выволочь из этой кладовки Эпинэ и хотя бы слегка напоить.

– Он получит одну, – до жути ровным голосом сообщил Рокэ. – Если заслужит. В противном случае вся эта дрянь на Весенний Излом отправится в огонь. Вместе с дуксией. Рамон, ты понял, сколько у тебя времени?

– Да, Монсеньор, – отчеканил Салиган. – Ваше приказание будет выполнено.

Алва равнодушно кивнул, призрачная фигура мелко затряслась и стремительно расплылась туманом, затопив ближайшие горшки. Вербеновая вонь, к которой Марсель успел принюхаться, разбавилась чем-то рыбным, но затем туман вновь собрался в Валтазара, хоть и потускневшего.

– Видимо, – Ворон что-то бросил, и Марсель, уподобившись Котику, это «что-то» поймал, – призракам ведомы обмороки. Рамон, капитан Валме, у вас четверть часа, чтобы решить, будет ли от этой сущности польза. Эпинэ, со мной.

На всякий случай Марсель задержал дыхание, но второй раз Валтазар чувств не лишился. Напротив, он их проявил – прозрачная физиономия изобразила умильное счастье, а рука поднялась в благостном пастырском жесте. В спину Рокэ уже били – Марсель и хотел бы забыть стертые дырой шрамы, да не выходило – но благословение из-за угла было едва ли не гаже. Для успокоения виконт перевел взгляд на пойманный предмет и от восторга присвистнул. Это были те самые карточки, что на его глазах только что были брошены в вазу, но скрученные и перетянутые золотым шнурком.

– Когда мы познакомились, – шепнул Салиган, – Рокэ не понимал, зачем нужны манжеты.

– А когда познакомились мы, – в тон откликнулся Валме, – я не понимал, зачем нужен я. Берите карточки, вы ниспосланы свыше, вам и спрашивать.

Двое очень поздних прохожих в длинных плащах отделились от стен по обе стороны проулка, решив поприветствовать одинокого дукса, но при виде еще троих слегка приотставших гуляк отступили на исходные позиции. Не утративший до конца хороших манер Валме, проходя мимо, поклонился, однако ответа не последовало. Мало того, невежи шмыгнули в какую-то щель, и ночь опустела окончательно. Стало скучно, а до ниши с безголовым книжником было еще шагать и шагать. Какое-то время виконт развлекался, изучая походку Салигана, отправившегося в Ноху с тростью. Шпаги свободные данарии отринули вместе с титулами и дуэлями, однако непринужденность, с которой новоявленный Жан-Поль обращался с увесистой палкой, навевала мысли о бакранах, а сама трость – о потайном клинке и, как следствие, о папеньке вообще и его послании в частности.

– Эпинэ, – окликнул виконт доставшегося ему в спутники Иноходца, – чем отличается картина от статуи?

– Чем – что? – бывший Проэмперадор в очередной раз казался разбуженным, но Марсель его не винил – от подобного вопроса в подобных обстоятельствах не обалдел бы разве что Коко.

– Чем, – ласково повторил Валме, – картина или там фреска отличается от статуи?

– Ну… – напрягся Робер, – статуи лепят или высекают, а картины рисуют.

– Я тоже так думаю. – Банально, но папенька на очевидность и намекал! – Смотрите-ка, здесь все еще любят или что-то вроде того.

Застигнутая врасплох парочка от сбежавших невеж отличалась, как персик от редьки. Невысокий мужчина, вздернув голову и потеряв при этом шляпу, пытался загородить свою даму от грабителей, убийц, насильников и прочих свободных данариев.

– Успокойте их, – попросил Эпинэ. – Вас точно не узнают…