Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699 - Михаил Михайлович Богословский

с Верху при ней, Афимке, никакая вдова не схаживала и письма ей, Анютке, никакого не отдавывала и Васке Туме отдавать не приказывала; тем-де ее, Афимку, она, Анютка, поклепала по насердке (сердясь), что живет в соседстве и с нею, Афимкою, часто бранится».

Анютка продолжала, однако, настаивать на своем и уличала Афимку Артарскую: «В верх она, Афимка, часто хаживала и давано ей в верху деньгами и портищами, да ей же де в верху дано и денег пять рублев, и ее, Анютку, она, Афимка, на дворец приводила, и то письмо с верху та вдова снесла и при ней, Афимке, ей, Анютке, отдала и Васке Туме отдать приказывала подлинно». Афимку подвергли пытке, «было ей семь ударов», но и с пытки она продолжала с прежним упорством запираться. Вновь стали пытать Анютку Никитину «из подлинных речей», т. е. чтобы показала подлинно, и она подтвердила свои прежние показания, выразив при этом готовность указать во дворце место, где письмо было отдано, и ту вдову, которая его отдала. Артарская против этих Анюткиных показаний была «поднимана в другой ряд» и пытана, получила на этот раз шесть ударов, но и теперь осталась при прежнем упорстве, прибавив только, что «как их у царевны Марфы Алексеевны кармливали, и у той-де кормки бывала боярыня Анисья Юрьевна Лодыженская, а иных-де боярынь она никого не знает»[756].

На этом расследование 4 октября закончилось. Лефорт праздновал день своих именин. «Франц Яковлевич Лефорт, — пишет Корб в дневнике, — отпраздновал день своих именин великолепнейшим пиршеством, которое почтил своим присутствием царь с очень многими из бояр». Дело не обошлось без вспышки, довольно частой у Петра на подобных собраниях, как мы могли видеть это и раньше. «Думный Емельян Игнатьевич Украинцев, — продолжает Корб, — возбудил против себя за какую-то провинность царское негодование; встревоженный за свое колеблющееся благосостояние, он спустился до самой крайней степени унижения в мольбах о помиловании. Кроме того, все бояре, как бы сговорившись, каждый поочередно ходатайствовали за него. Однако государь упорно от него отворачивался. Наконец, Лефорт, отозвав царя к окну, оправдал думного, — за денежное вознаграждение», — прибавляет Корб, т. е. за посул, который тогда был в обычае и от которого не отказывались даже и очень высокопоставленные лица. На именинах Лефорта был также и Гордон, отметивший в дневнике, что царь с сопровождающими пришел туда только после обеда[757].

Между тем из Архангельска получены были известия о прибытии туда людей, нанятых Петром за границей на русскую службу, и о движении их к Москве. В столице получены были уже вывезенные из-за границы редкие вещи, и еще накануне Лефортовых именин, 3 октября, Гордон осматривал в Преображенском эти редкости, среди которых были крокодил и меч-рыба. Ожидали скорого приезда в Москву из Архангельска приглашенного на русскую службу вице-адмирала Крюйса. Петр решил отправиться к нему навстречу и для этого вечером 4 октября с именин Лефорта выехал к Троице[758].

5 октября, в среду, вероятно, ввиду отсутствия царя, работа в застенке не производилась. 6 октября розыск возобновился. Анютку Никитину водили в Кремль во дворец, где ей были предъявлены казначеи и постельницы царевен с тем, чтобы она указала, которая из них передала ей письмо для Васьки Тумы и в каком месте. Анютка указала сразу же без всяких колебаний место передачи письма: на светлишной лестнице на средней площадке. Но в указании постельницы, передавшей письмо, несколько поколебалась, сначала указала было на двух постельниц царевны Екатерины Алексеевны: на Акулину Никитину и на вдову Агафью Протопопову, но затем решительно указала на постельницу царевны Марфы Алексеевны — Анну Клушину. «И октября в 6 день, — читаем в деле, — вдова Анютка Никитина во дворец вожена и государынь царевен казначеи и постельницы ей казаны, и она роспрашивана, кто из них ей то письмо, которое она отдала Васке Туме, с верху вынес и отдал, и в котором месте, чтоб она то место и кто ей то письмо отдал, указала. И она, Анютка, во дворце указала место на светлишной лестнице на среднем рундуке. А казначей и постельниц смотря, указала на постельниц государыни царевны Екатерины Алексеевны на Акулину Никитину, на вдову Агафью Протопопову и сказала: та-де боярыня, которая к ней письмо с верху снесла и отдала, походит на нее, Агафью. Да в тех же постельницах познала она, Анютка, постельницу ж государыни царевны Марфы Алексеевны Анну Клушину, а сказала, что то письмо с верху к ней снесла и на светлишной лестнице на среднем рундуке отдала она, Анна, подлинно и то письмо она отдала Васке Туме имянно»[759].

Анна Клушина и две другие постельницы были взяты в Преображенское. Хотя последние были явно указаны Анюткой по ошибке и поэтому даже не были подвергнуты первоначальному допросу, однако они сидели в Преображенском в заключении, как и другие женщины, также напрасно оговоренные и привлеченные к делу[760]. Анна Клушина на первоначальном расспросе, а затем и будучи поднята, во всем решительно заперлась: «Вдовы-де Анютки она не знает, и никто ее к ней на светлишную лестницу не приваживал, и она к ней с верху на светлишную лестницу не схаживала и ни от кого никакого письма не снашивала и не отдавывала и стрельца Васки Тумы не знает». Анютка Никитина у пытки уличала Анну Клушину: подлинно она, Анна, снесла ей письмо с верху и отдала на светлишной лестнице. С пытки, с пяти ударов Анна Клушина стала изменять первоначальное показание, отговариваясь запамятованием: может быть, она какое-либо письмо и снесла, не помнит, и просила дать ей опамятоваться: «Той-де Анютке она с верху письмо какое снесла ль или нет, того не помнит, авось либо-де и снесла, чтоб ей в том дать опамятоваться». На этом следствие 6 октября было прервано. К вечеру вернулся от Троицы Петр с вице-адмиралом Крюйсом[761].

7 октября происходила третья пытка постельницы царевны Марфы Алексеевны Анны Жуковой и подполковника Василия Колпакова. Допрос касался того же их разговора о желании стрельцов возвести царевну Софью на царство, по поводу которого их расспрашивали на прежних двух пытках, и по-прежнему оба стояли каждый на своем. Анна Жукова, как и ранее, говорила перед пыткой, что про приход стрельцов к Москве и о том, что они царевну Софью «жедают» на царство, слышала она подлинно от Василия Колпакова, когда приезжала к нему для покупки камок, а Василий Колпаков по-прежнему упорно запирался, говорил, что Анна клеплет его напрасно, прибавив теперь только причину: «за то, что он не