Не учите меня жить! - Мэриан Кайз

Четыре месяца разлуки ничего не могли сделать с его притягательностью.

— Люси! — крикнул он, увидев меня, и рванулся ко мне, широко раскрыв объятия.

— Гас, — улыбнулась я, надеясь, что он не заметит, как стучат у меня зубы от волнения.

Он обнял меня, крепко прижал к себе, но мое безудержное счастье вдруг померкло: от Гаса пахло спиртным.

Вообще-то, ничего необычного в том, что от него пахло спиртным, не было; я куда больше удивилась бы, если б не почуяла знакомый запах. Как раз это мне в нем нравилось.

Точнее, раньше нравилось. А теперь перестало.

На секунду меня охватила вспышка гнева: если б мне хотелось провести вечер в компании выпивохи, я могла бы остаться дома с папой. Но вечер с Гасом задумывался как Великий побег, а не заурядная пьянка.

Он чуть отстранился, чтобы посмотреть на меня, но рук не разнимал, и улыбался, улыбался, улыбался… Я тоже приободрилась.

У меня кружилась голова оттого, что это красивое, манящее лицо так близко от моего — на расстоянии поцелуя.

Я с Гасом, не веря себе, думала я; я держу в руках свою мечту!

— Пошли выпьем, Люси, — предложил он.

И опять внутри у меня что-то кольнуло — раздражение?

Вот так сюрприз, разозлилась я. Я-то надеялась, что по случаю нашего воссоединения он придумает что-нибудь поинтересней, чем банальная выпивка. Дура я, дура!

— Пошли, — позвал он и действительно пошел вперед. Точнее, почти побежал. Наверно, умирает хочет выпить, догадалась я, едва поспевая за ним. Он привел меня к ближайшему пабу, куда мы частенько захаживали и раньше. То было одно из любимых мест Гаса, где он лично знал бармена и почти всех постоянных клиентов.

Шагнув через порог следом за мчащимся прямо к стойке Гасом, я вдруг поняла: ненавижу этот паб. Раньше я не отдавала себе в том отчета, но мне всегда было здесь неуютно.

Грязный зальчик, столы никто никогда не вытирает. Толпы мужчин, пялящихся на меня, когда я вхожу, а персонал нарочито груб к девушкам. Или, может, ко мне одной?

Но я все еще старалась настроиться положительно.

Я с Гасом, и Гас хорош собой. Он умный, веселый, сексуальный. Несмотря на этот ужасный тулуп из овчины, в котором, я уверена, полно блох.

Наша давняя традиция неожиданно нарушилась, когда мы подошли к стойке: Гас заявил, что по первому разу угощает он.

Причем надо было видеть, какое представление с песнями и плясками он из этого устроил.

Разумеется, как только мы оказались за столиком, я, как всегда при встрече с Гасом, полезла за кошельком. И не только с Гасом, мрачно уточнила я про себя, — со всеми. Но вместо того, чтобы принять это как должное, он вскочил и буквально взревел:

— Нет, нет! И слушать не хочу!

— Что такое? — с легким испугом спросила я.

— Убери деньги, немедленно убери деньги! — потребовал он, подкрепляя свою просьбу развинченным жестом пьяного дядюшки на свадьбе. — Я угощаю!

Боже! Как будто солнце вышло из-за туч — у Гаса появились деньги! То был знак свыше, что все будет замечательно, и Гас обо мне позаботится.

— Ладно, — улыбнулась я.

— Нет, я настаиваю, — громко повторил он, замахав на лежащий на столе кошелек руками.

— Хорошо, — кивнула я.

— Если ты не позволишь, я обижусь. Да, сочту личным оскорблением, если ты не дашь мне заплатить за этот раз, — продолжал он все с тем же пылом.

— Гас, — сказала я, — я ведь не спорю.

— Ага. Ясно! Ну, тогда ладно, — слегка растерялся он. — Что ты будешь?

— Джин с тоником, — робко пробормотала я.

Он отправился к стойке и вскоре вернулся с джин-тоником для меня и кружкой пива и порцией виски для себя. Лицо у него потемнело от раздражения.

— Боже правый, — возмущался он, — это же грабеж среди бела дня! Знаешь, сколько с меня взяли за твой джин с тоником?

«Явно не больше, чем мне придется истратить на тебя за сегодняшний вечер, — подумала я. — Почему тебе всегда надо брать по два напитка, тогда как другой заказывает по одному?»

Но вслух я только кротко извинилась, потому что не хотела портить вечер, которого так ждала.

Впрочем, его плохое настроение, как всегда, почти сразу прошло.

— Твое здоровье, Люси, — улыбнулся он, чокаясь своей пивной кружкой с нагло выпрошенным мною бокалом джин-тоника.

— Твое здоровье, — кивнула я, стараясь говорить искренне.

— Я пью, следовательно, я существую, — с ухмылкой провозгласил Гас и одним глотком осушил полкружки.

Я натянуто улыбнулась. Обычно его остроумные замечания восхищали меня, но сегодня вечером что-то нет.

Все шло не так, как я ожидала.

Я совершенно не знала, о чем говорить с Гасом, а ему, как видно, было просто лень общаться. Былая непринужденность сменилась неловкостью и стеснительным молчанием — во всяком случае, с моей стороны. Я отчаянно хотела исправить ситуацию, преодолеть барьер напряжения, но мне не хватало духу взять инициативу на себя и начать разговор.

Гас тоже ничего не предпринимал. Казалось, он и не замечает, что мы оба молчим. И, как я поняла несколько позже, не замечает и меня.

Он пребывал в полном согласии с собою и миром, сидя в удобном кресле, с сигаретой и пивом, довольный собой, оглядывая зал паба, кивая или подмигивая знакомым, — в общем, наблюдая за течением жизни.

Расслабленный, как земноводное.

С рекордной скоростью разделавшись со своими двумя напитками, он сходил к стойке и принес себе еще два.

Мне он не предложил и кока-колы. Да, если уж на то пошло, и раньше предлагал нечасто, почти никогда. Просто, насколько я помню, тогда меня это не задевало. Зато теперь…

Мы сидели и молчали; потом Гас залпом влил в себя оставшиеся полкружки и, не успев даже проглотить, выдохнул:

— Твоя очередь, Люси.

Я как робот поднялась со стула и спросила, что ему взять.

— Пинту пива и маленькую, — невинно ответил он.

— А больше ничего? — язвительно поинтересовалась я.

— Огромное спасибо, Люси, — проигнорировав мою иронию, искренне отозвался он, — ты ангел доброты. Мне бы еще подымить.

— Подымить?

— Купи сигарет.

— Сигарет? Каких?

— «Бенсон и Хедж».

— Сколько?

Этот вопрос его развеселил.

— Хватит и двадцати, но, если ты действительно хочешь купить мне еще…

— Нет, Гас, не хочу, — холодно отрезала я.

Ожидая заказа у стойки бара, я задумалась, что именно так меня разозлило, и решила, что, пожалуй, виновата сама. Я заранее настроила себя на разочарование. Я слишком многого ждала. И мне слишком много надо…