Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

Позади этого великана стоял семак.

Вот одно допущение и опровергнуто. Очевидно, заклятая ненависть племени семаков ко всем инородцам отступила перед почтением к богине Вихря. А точнее — перед жаждой уничтожить Колтейна.

Семак был пониже и выглядел агрессивнее титтанского вождя, его тело было покрыто таким густым слоем волос, что нужды в медвежьей шкуре не возникло бы. Из одежды на нём были только меховая набедренная повязка да пара поясов, туго затянутых на животе. Кожу покрывал жирный пепел, косматые чёрные волосы свисали толстыми прядями, в бороду были вплетены фетиши из фаланговых косточек. Губы семака кривились в вечной пренебрежительной ухмылке.

Последнее, что Дукер разглядел, когда семак подошёл ближе к огню, было то, что рот воина зашили леской из кишки. Худов дух! А семаки серьёзно отнеслись к своему обету молчания!

Воздух стал уже попросту ледяным. Дукер почувствовал нарастающую тревогу и потянулся, чтобы снова толкнуть в бок Нихила.

Но прежде, чем историк успел дотронуться до колдуна, щёлкнули арбалеты. Две стрелы вонзились в грудь титтанского вождя, и ещё двое воинов со стонами повалились на землю. Пятая стрела глубоко вошла в плечо семаку.

Земля под костром вдруг взорвалась, к небу взмыли угли и горящие ветки. Наружу выбрался многорукий, смолянокожий зверь и испустил пробирающий до костей вопль. Он бросился на оставшихся титтанцев, разрывая когтями равно доспехи и плоть.

Вождь упал на колени, непонимающе глядя на кожаное оперенье торчащих из груди стрел. Он закашлялся, так что брызнула кровь, содрогнулся и рухнул лицом вниз на пыльную землю.

Ошибка! Не тот…

Семак выдернул стрелу из плеча так, словно это был плотницкий гвоздь. В воздухе вокруг него взвился белый вихрь. Воин впился тёмными глазами в духа земли, а затем прыгнул на чудовище.

Нихил рядом с историком не шевелился. Дукер обернулся, чтобы встряхнуть его, и увидел, что молодой колдун потерял сознание.

Второй юный виканец ещё стоял на ногах, но шатался и отступал под невидимыми чародейскими ударами. Плоть и кровь полетели во все стороны от колдуна — через миг на месте его лица остались только кости и хрящи. Увидев, как взорвались глаза мальчика, Дукер инстинктивно отвернулся.

Со всех сторон к костру бежали титтанцы. Оттаскивая Нихила, историк заметил, как Сон и один из его морпехов выпускают почти в упор стрелы в спину семака. Из тьмы вылетела сулица и отскочила от кольчуги на спине морпеха. Оба солдата развернулись, отбросили арбалеты и обнажили длинные ножи, чтобы встретить первых нападавших.

Дух земли теперь выл, три оторванные лапы уже извивались на земле. Семак крушил врага безмолвно, не обращая никакого внимания на стрелы в спине, вновь и вновь бросаясь на духа земли. От семака волнами шёл холод — Дукер узнал этот мороз: бог семаков — часть его выжила, часть его теперь управляет одним из его избранных воинов…

На юге послышались взрывы. Шрапнель. Ночь огласилась криками. Малазанские сапёры пробивали проход через укрепления титтанцев. А я-то уже решил, что это было задание для самоубийц.

Дукер продолжал тащить Нихила на юг, к взрывам, и тихо молился, чтобы сапёры не приняли его в суматохе за врага.

Поблизости послышался топот копыт. Зазвенело железо.

Одна из морпехов Сна вдруг возникла рядом. По её щеке текла кровь, но женщина отбросила меч, приняла колдуна из рук историка и безо всякого усилия перебросила тело через плечо.

— Доставай свой треклятый меч и прикрой меня! — прорычала она и рванулась вперёд.

Без щита? Худ нас всех забирай, нельзя же драться коротким мечом без щита! Но клинок уже оказался в его руке, будто по своей воле выпрыгнул из ножен. Рябой железный меч казался смехотворно коротким, когда историк выставил его перед собой и начал пятиться вслед за воительницей.

Дукер зацепился каблуком за что-то мягкое, споткнулся и с проклятьем упал.

Женщина обернулась.

— Встать, чтоб тебя! За нами гонятся!

Дукер споткнулся о тело: титтанский копейщик, которого протащил по земле конь, прежде чем изуродованная левая рука выпустила наконец узду. Глубоко в шею воина вошла метательная звёздочка — оружие Когтя, — историк удивлённо моргнул, поднимаясь на ноги. Новый невидимый помощник? В тумане катились звуки сражения, будто рядом развернулась полномасштабная битва.

Дукер снова принялся прикрывать воительницу, которая продолжала двигаться на юг, обмякшее тело Нихила мешком болталось у неё на плече.

В следующий миг из тумана выскочили трое титтанцев, размахивая тальварами.

От их первого натиска историка спасла старинная выучка. Он низко пригнулся и сошёлся с воином справа, крякнул, когда прикрытое кожаным наручем предплечье конника обрушилось на его левое плечо, ахнул, когда сжатый в руке тальвар опустился — титтанец вывернул кисть, — и глубоко рассёк левую ягодицу Дукера. В тот миг, когда тело обожгла боль, историк вогнал свой короткий меч под рёбра воину, так что клинок пронзил сердце.

Выдернув оружие из раны, Дукер отпрыгнул вправо. Падающее тело оказалось между ним и двумя оставшимися воинами, которым к тому же не повезло быть правшами. Удары тальваров прошли на расстоянии вытянутой руки от историка.

Ближний воин взмахнул оружием с такой силой, что оно вошло в землю. Дукер с размаха наступил на тыльную сторону клинка, так что тальвар вырвался из рук титтанца. Историк нагнал его диким ударом, который пришёлся между шеей и плечом врага и переломил ключицу.

Дукер метнулся за спину покачнувшегося воина, чтобы схватиться с третьим титтанцем, но увидел, как тот падает лицом вниз — между лопаток врага торчал метательный нож с серебряным навершием. Шип Когтя — такое оружие я где угодно узнаю!

Историк остановился, огляделся, но никого не увидел. Вокруг клубился густой туман, пахло пеплом. Шипение воительницы заставило его обернуться. Женщина присела за частоколом у рва и жестом приказывала ему догонять.

Дукер вдруг покрылся потом и задрожал от холода, но быстро добрался до неё.

Женщина усмехнулась.

— А ты до Худа хорошо владеешь мечом, дед, хоть я и не разглядела, как ты прикончил последнего.

— Ты больше никого не видела?

— Чего?

Пытаясь отдышаться, Дукер только покачал головой. Он посмотрел на Нихила, который неподвижно лежал у земляного вала.

— Что с ним?

Воительница пожала плечами. Её бледно-голубые глаза продолжали оценивающе смотреть на историка.

— Ты бы нам пригодился в строю, — сказала она.

— Что я потерял в быстроте, то наверстал опытом, и опыт мне подсказывает, что не стоит ввязываться в такие передряги. Это игра не для стариков, солдат.

Женщина скривилась, но добродушно.