Закат владыки морей - Питер Ч. Смит

Но в промежутке американцы успели разгромить войсковой конвой японцев. Однако это лишь укрепило решимость японцев покончить с аэродромом Гендерсон. Ночью 13/14 ноября его обстреляли 2 тяжелых крейсера, и адмирал Кондо решил пустить в ход «Кирисиму», чтобы на следующую ночь докончить дело. В сопровождении 4 крейсеров и 9 эсминцев линкор вошел в Слот. Однако Кондо не подозревал, что навстречу ему движутся «Саут Дакота», «Вашингтон» и 4 эсминца под командованием контр-адмирала Ли. Примерно в 22.10 началась схватка эсминцев, а в 23.48 встретились линкоры.

«Саут Дакота» замыкала колонну и едва спаслась от целой стаи торпед, выпущенных в нее японскими эсминцами. Затем «Кирисима» и 2 японских крейсера открыли по ней огонь с минимальной дистанции, добившись большого количества попаданий. Радар вышел из строя, в линкор попали не меньше 40 тяжелых и средних снарядов. Надстройки «Саут Дакоты» были буквально изрешечены. Однако ни один из снарядов не сумел пробить броню, и тяжело поврежденная «Саут Дакота» сумела выйти из боя. Но пока «Кирисима» расстреливал своего более современного противника, с фланга его обошел «Вашингтон», который остался не замеченным японцами.

«Внезапно чуть дальше на запад в ночи мелькнули яркие вспышки, и несколько 406-мм снарядов обрушились на „Кирисиму“. Это был „Вашингтон“, о присутствии которого японцы до этого момента не подозревали. Используя радар, он смог спокойно подготовиться к решающему удару. Буквально за 7 минут „Кирисима“ был выведен из строя. Его надстройки были снесены, две башни разбиты, руль заклинен, электрические системы полностью отказали».

Этого оказалось достаточно. Японские крейсера отошли. Хотя один американский линкор был поврежден, а 3 эсминца потоплены, безоговорочную победу одержал Ли. «Кирисима» находился примерно в том же состоянии, что и «Хиэй», и 15 ноября в 3.00 еще один линкор лег на дно пролива Железное Дно северо-западнее острова Саво.

Эта дуэль гигантов решила исход борьбы за Гуадалканал. Хотя «Токийский экспресс» продолжал ходить как по расписанию, японцы больше ни разу не осмелились бросить в бой столь крупные силы. Пока они отступали на север вдоль цепи Соломоновых островов, произошло еще очень много морских боев, однако больше линкоры в них не участвовали, поэтому мы не будем рассказывать об этих столкновениях. Смелое решение адмирала Ли: бросить линкоры в узкий пролив — принесло успех и еще раз доказало, что линейный корабль остается решающим оружием. Из нескольких сотен торпед, выпущенных обоими противниками, большая часть прошла мимо или не сработала. Ночной огонь тяжелой артиллерии возле острова Саво, как и у Матапана, окончательно развеял миф Ютландской битвы.

Если попытаться оценить значение линкора в 1942–43 годах, будет полезно вспомнить, что многие критики поспешили списать их, как совершенно бесполезные, еще до этого. Например, маршал авиации Теддер заявил, что бой у Матапана, который произошел в марте 1941 года, стал предсмертными судорогами линкора, которого теперь сменил тяжелый бомбардировщик. Многие послевоенные историки пришли к такому же заключению. Они утверждали, что именно в эти годы линкор выпустил свою последнюю стрелу, и хотя он все еще использовался, это делалось либо из сентиментальности, либо потому, что и ненужной вещи все-таки находилось какое-то применение. Разумеется, Теддер в марте 1941 года грубо ошибался. Тяжелые бомбардировщики до середины 1943 года демонстрировали свою полную беспомощность во всех случаях, когда требовалось попасть в линейный корабль, не говоря уже о том, чтобы потопить его. Но что же говорят историки?

«Всегда создавалось впечатление, что адмиралы обожают линкоры, причем не за их практическую пользу во время войны, а потому, что эти корабля являлись настоящим шедевром искусства кораблестроения. И это было характерно не только для британских адмиралов. Во всех флотах, где имелись линкоры, в них сомневались, их подвергали критике. Вероятно, сегодня было бы глупо судить обо всем этом столь резко. Действиями государства часто руководят чувства, а не логика, и линейный корабль всегда выглядел настоящим чудом. В них присутствовала хищная грация тигра, „внушающая ужас симметрия“. Даже когда они потеряли практическое значение, их красота сама по себе сохранила материальную ценность. Они придавали обладавшей ими нации уверенность и чувство превосходства над теми, у кого линкоров не было».

«Естественно, линкоры не были немедленно отправлены на верфи для разделки на металл. Слишком много денег и ума было вложено в их создание. Радар и воздушная разведка увеличили их эффективность. Против тех европейских держав, которые не создали авианосцев, они все еще могли принести огромную пользу, как и ранее. Даже в Тихоокеанских кампаниях линкоры играли роль артиллерийского компонента авианосных оперативных соединений, особенно ночью, когда авиация становилась слепой».

«В течение всех 6 лет морской войны в европейских водах и в Атлантике небольшому соединению британских дредноутов приходилось напрягать все силы. Они всегда были заняты выполнением важных задач. Разумеется, они могли считаться устаревшими с точки зрения тактики еще до начала войны. Они могли быть целиком заняты, выполняя те функции, для которых совершенно не предназначались. Можно было утверждать, а многие так и делали, что средства, потраченные на постройку 5 линкоров типа „Кинг Георг V“, было лучше израсходовать на строительство быстроходных бронированных авианосцев и на создание для них таких же современных истребителей и бомбардировщиков, какие имели КВВС. Но вышло так, что Великобритания, как и остальные европейские державы, вложила много денег в дредноуты. И это в значительной степени повлияло на ход морской войны. Британия, которая некогда создала дредноут и построила больше таких кораблей, чем любая другая держава, интенсивно использовавшая их до самого окончания военных действий».

Конечно, ни один из послевоенных критиков не пожелал согласиться с заявлением лорда Четфилда:

«Я думаю, что если бы мы не сумели воссоздать наш линейный флот, мы проиграли бы войну».

После того, что случилось с конвоем PQ-17, можно было предположить, что влияние одного вражеского линкора может изменить эту точку зрения, однако многие историки начали утверждать, что его влияние в то время сильно переоценили.

«Человек или группа людей может быть до такой степени заинтересована в конкретном корабле, что изменит свое суждение, а также мнение людей, работающих вместе с ними. Например, за линкором „Тирпиц“ так бдительно следили день за днем, о нем так много сообщали, что можно всерьез заподозрить, будто Морской штаб был загипнотизирован одним фактом его существования. Причем это происходило еще очень долго после того, как он перестал угрожать нашим морским коммуникациям, один или вместе с другими кораблями».

Следует указать, что итальянские линкоры использовались крайне осторожно, что во многом затушевало то влияние, которое они оказывали на ход морских операций, в частности на операцию «Вигерес».

«Вероятно, потопление „Худа“, гордости Королевского Флота, в бою против „Бисмарка“ повлияло на взгляды Морских Лордов. Несмотря на выговоры Черчилля, британские власти упорствовали в своем заблуждении, называя корабль „Адмирал фон Тирпиц“, что напоминало о призраке великого человека, навсегда впечатавшемся в мозги Морского штаба. Вероятно, более реалистичную точку зрения изложил капитан 1 ранга Симпсон, командир 10-й флотилии подводных лодок, базирующейся на Мальте, когда в 1942 году сделал пометку на рапорте командира, не сумевшего атаковать 2 итальянских линкора: „Жалко, но, рассуждая здраво, эти линкоры никогда не причиняли нам вреда“».