Счастливый клевер человечества. Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства - Вадим Махов

Возникшая избыточность финансового капитала привела к существенному снижению доходности на американском и связанных с ним рынках. Индекс Dow Jones в 2007 г. оставался на уровне 2000 г., а процентная ставка по американским и европейским краткосрочным облигациям снизилась практически до нулевой доходности. Финансовый капитал остро нуждался в ликвидных активах с более высокой доходностью. Нужно было найти и присоединить к системе новый сообщающийся сосуд, поскольку от возникшего давления могли лопнуть другие (рис. 28). Конечно, слово «лопнуть» здесь используется в переносном значении.

Феномен избыточной ликвидности капитала чрезвычайно противоречив. С одной стороны, избыточный капитал способствует задержкам при его обращении, подталкивает к переходу капитала в новое качество – в запасы, резервы, сокровища. В этом виде часть накоплений, сбережений или ценных бумаг неизбежно теряет свою ценность и стоимость. С другой стороны, избыточность неизбежно создает эйфорию: капитал теряет чувство риска и направляется в сторону опасной деятельности, где потери более вероятны, но и доходы, как правило, выше.

Можно предположить, что в тот момент у участников финансового рынка притупилась острота ощущения риска, понизился уровень трезвой оценки реальности. Предпринимательская интуиция была подменена техническим анализом биржевых котировок и экстраполяцией текущих рыночных тенденций. Вспомните, что именно в этот период в дело вступил так называемый «высокочастный» трейдинг, где решения компьютеров заменили интуицию брокеров. Кредитные средства стали доступнее, поэтому вовлечение в финансовую сферу огромного, не охваченного до тех пор актива – мирового рынка частного жилья – стало совершенно логичным.

В 2000 г. этот рынок составлял $54 трлн, а к началу 2008-го вырос до $91 трлн. Самым активным оказался рынок недвижимости США, где миллионы частных домов покупались и продавались с минимальной разницей. При этом для покупки недвижимости требовался минимальный первоначальный взнос, к началу 2008 г. дошедший до 10 % и ниже. Остальное новые владельцы покрывали займом под залог приобретаемой недвижимости. При этом брали его под 5 % годовых на срок 10 лет при возможности краткосрочного финансирования 1 % в год! Рейтинговые агентства на основе статистики за предыдущие десятилетия присваивали высокий инвестиционный рейтинг таким обязательствам – как правило, категорию «А» и выше.

Расторопные инвестиционные банки не упустили случая воспользоваться благоприятной конъюнктурой и приумножить свои инвестиции на растущем рынке. Появились «синтетические» продукты, в которых инвестор вносил часть денег в покупку структурированных финансовых продуктов, брал краткосрочный заем под минимальный процент, а затем на эти деньги покупал закладные с доходностью 5 %.

На практике это выглядело так: например, инвестор вкладывает свои $100 и занимает еще $100 под 1 % годовых, выплачивая только $1 в качестве процентов по займу в год. Затем на эти $200 он покупает закладные, дающие как минимум 5 % в год, получая при этом $10 в качестве процентов. Нетрудно подсчитать, что прибыль на вложенные инвестором $100 составит $10 – $1 = $9 (9 % годовых). А ведь речь идет о синтетическом продукте с кредитным рейтингом группы «А» и выше, что означает высокую степень надежности.

Новый сосуд этой «волшебной системы» держал давление ликвидности очень хорошо, но ровно до тех пор, пока в нем не обнаружилось слабое звено: люди платили по закладным, пока цены на рынке жилья росли. Как только рост замедлился, цены стали падать, начались массовые дефолты по выплате облигаций. Поскольку первоначальный взнос на покупку дома нередко составлял менее 10 %, а выплачивать проценты по закладным первое время было необязательно (они аккумулировались и затем распределялись на будущие выплаты), в ряде случаев стало более выгодно «забыть» о первоначальном взносе и купить другой, вполне реальный и сильно подешевевший дом. Давление ликвидности нашло то самое слабое звено, разрыв которого спровоцировал начало финансового кризиса. Уже в 2008 г. избыточная ликвидность превратилась из преимущества в недостаток, фактически обездвижив многие ранее ликвидные активы.

И все-таки возникают вопросы. Как мог кризис на рынке недвижимости (в истории разных стран кризисы на этом рынке случались не раз и не два) оказать такое влияние на сокращение потребления и производства? Почему кризис, разразившийся в сентябре 2008 г., стал международным? Как банкротство нескольких инвестбанков, в том числе Lehman Brothers, и дефолты по нескольким десяткам тысяч закладных на дома в США (из миллионов таких закладных) смогло вызвать такое потрясение на мировых финансовых и сырьевых рынках? Воспользуемся советом лорда Кельвина: возьмем лупу и рассмотрим надутый мыльный пузырь повнимательнее.

[508]

Как для римских правителей водоснабжение имело политическое значение, поскольку без воды Рим не был бы Римом, а превратился бы в рассадник грязи и болезней, так в США конца прошлого века жилье стало отправной точкой, той «печкой, от которой плясал» любой политик местного и федерального уровня. Работа, машина, собственный дом – три доминанты или точки опоры американского образа жизни, три слагаемых «американской мечты». К началу XXI в. зарплаты и автомобили в США были неплохие, а жилье оказалось ахиллесовой пятой в американской триаде.

Дело в том, что к 2003 г. более 27 % квартир в США находились в найме. Это весьма серьезная цифра – более 33 млн домов. Но проблема была не только в этом. Более 15 млн домов и квартир были выставлены на рынке жилья в ожидании покупателей, простаивали или использовались не по прямому назначению. При этом главная проблема заключалась именно в нехватке недорогого жилья.

Важно отметить, что острота этой проблемы нарастала: количество недорогого жилья ($300 в месяц в ценах 1995 г.) оставалось на одном уровне, а число арендаторов жилья с низкими доходами ($12 000 в год в ценах 1995 г.) неуклонно возрастало. В 1970 г. спрос на дешевое жилье в стране в целом удовлетворялся практически полностью: на 6,2 млн арендаторов с низким доходом приходилось 6,5 млн единиц жилья для аренды. А спустя 25 лет (в том числе и благодаря рейганомике, сделавшей бедных еще беднее), в 1995 г., число таких арендаторов возросло до 10,5 млн. Количество дешевого жилья даже незначительно снизилось – до 6,1 млн. К 1999 г. ситуация стала еще хуже: на рынке жилья находилось только 4,9 млн объектов дешевого жилья для 7,7 млн чрезвычайно малообеспеченных семей.

К 2003 г. уже 14,4 млн американских семей с низким уровнем дохода крайне нуждались в улучшении жилищных условий. Учитывая, что часто именно дешевое жилье находится в плохом состоянии и оказывается первым в очереди на снос и реконструкцию, проблема приобретала уже политическое значение. Только по этой причине между 1973 и 1993 гг. 2,2 млн объектов дешевого жилья исчезло с рынка США.