Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов - Олег Демидов

Но считать этот месседж – большой труд. Для простого зрителя «Суд жизни» встраивается в целый ряд подобных пьес. Для искушённого – игра с неподцензурными текстами на поле официальной литературы и шире – культуры.

Пьесу ставили и в столице, и в Ленинграде. Имела она скорее шумный успех. Газеты радовались. Литературное начальство было довольно. Политическое тоже. А интеллигенция разделилась на два лагеря: те, кто увидел двойное дно, и те, кто его не разглядел.

Что же до Лысенко, то имя его как гонителя науки истинной стало уже нарицательным. В качестве прототипа Лысенко появляется в произведениях братьев Стругацких («Понедельник начинается в субботу»), Владимира Дудинцева (роман «Белые одежды»), Людмилы Улицкой («Казус Кукоцкого»), Андрея Лазарчука и Михаила Успенского («Посмотри в глаза чудовищ») и так далее. А во Франции «Club de l’Horloge» учредил даже «Премию Лысенко» – точнее, антипремию, которая вручается «автору или лицу, которые своими произведениями или деятельностью внесли образцовый вклад в дезинформирование в области науки или истории, используя идеологические методы и аргументы».

Два года спустя, в 1949-м, появляется ещё одна пьеса Мариенгофа о советских химиках. На этот раз без двойного дна.

Название пьесы – «Белая лилия». Второе название не менее оригинально – «Закон джунглей». Тема – борьба Советского Союза за мир и против милитаристски настроенных кругов США. Противоборство – за умы европейцев и интеллигенции всего мира – разворачивается в Париже.

Видные советские химики с мировым именем Андрей Владимирович Муратов и Елена Николаевна Фёдорова прибывают на Всемирный конгресс химиков. Муратов в первый же день выступает с такой речью:

С подобной же речью должна выступить на следующий день и Фёдорова. Но происходит неожиданное событие: из американского детского дома привозят девочку Машу, дочь Фёдоровой. Во время войны ребёнок остался у бабушки на Украине, и Елена Николаевна потеряла всякую надежду найти дочь. Радости Фёдоровой нет предела.

На следующий день она выбирается в центр города – пробежаться по магазинам и накупить подарков дочери, – а вернувшись, обнаруживает, что Маша пропала. Её увезла Клэр, поклонница Фёдоровой, дабы показать Париж. Елена Николаевна напрасно пытается дозвониться до Клэр.

В это же время Генри Уоккер, американский миллиардер, который приплыл во французскую столицу на своей яхте «Белая лилия», общается с Лионом Голденом, передовым молодым британским химиком. Уоккер не подкупает его напрямую, но заманивает возможностью работать в оборудованных по последнему слову науки лабораториях и достойной жизнью.

По всему получается, что на втором дне Всемирного конгресса химиков Голден поддержит позицию Америки. Но хитроумный Уоккер делает ещё более ловкий ход: он даёт Голдену право просто не выступать. Молчание будет выглядеть значительнее.

Помимо Голдена от Англии выступают старые проамериканские химики Вильям Патсон и Стюарт Шинуэлл. В итоге всё будет зависеть от доклада Фёдоровой. И вот Уоккер с компаньонами решается похитить девочку, чтобы шантажировать Фёдорову. Делается ещё один ход конём.

В суматохе встречи с дочерью из сумки Елены Николаевны выпадают две книги. Одна – только что отпечатанная в СССР книга с её, Фёдоровой, последними разработками. Вторая – обычная художественная литература – презент для Клэр с дарственной надписью. Эти книги подбирает Марсель Нуво, французский поэт, который шатается без дела в отеле, где разместились химики, приехавшие на Всемирный конгресс. Нуво обнаруживает в подарочной книге автограф Елены Николаевны и решается воспроизвести почерк Фёдоровой на её монографии. При этом он делает следующую надпись: «Досточтимому Стюарту Шинуэллу! Великому учителю целого поколения современных химиков Преданная Вам Елена Фёдорова». Фёдорова якобы преклоняется перед английской наукой. Книгу Нуво выгодно продаёт людям Генри Уоккера – ею можно шантажировать Елену Николаевну.

В следующем действии, собственно, и происходит шантаж. Человек Уоккера объясняет советскому химику её положение. Если та не расскажет на конгрессе о своём преклонении перед Стюартом Шинуэллом и западной наукой, она больше никогда не увидит свою дочь.

Перед Фёдоровой встаёт тяжёлый выбор.

Вернувшись в отель, она совещается с Муратовым и советскими дипломатами. Все советуют поступить так, как просят провокаторы.

Настаёт решающий час. Фёдорова выступает с докладом и… разоблачает всех и вся. Несмотря на свои чувства, она не идёт на поводу у американских милитаристов.

Но случается чудо: на сцене рядом с Фёдоровой появляются американский матрос, самый обыкновенный француз Пьер Брасс и Маша. Мужчины рассказывают историю, как обнаружили девочку на «Белой лилии» и как вызволили её из плена: «Старина Питер Йорк, мой товарищ по драке с фашистами. У простых людей есть хороший неписаный закон – закон братской солидарности и дружбы. Ну вот, старина Питер, по старой дружбе и дал мне знать, что у них на “Белой лилии” в каюте находится маленькая гостья… вот эта русская девочка, и что она не кушает мороженое, а плачет…»

Девочка спасена, и настаёт очередь больших монологов. Для начала Брасс бросает фразу: «Вот какие цветочки, вот какие “белые лилии” приплывают к нам с берегов Гудзона». А после уже громогласно заявляет: «Я хочу добавить вот что: народ Франции говорит милордам с Уолл-Стрит: “Вы думаете, что великий народ, народ, у которого были Робеспьер и Жорес, народ, у которого есть Морис Торез, народ, который считает своим лучшим другом Иосифа Сталина, вы думаете, что этот великий народ можно уговорить или заставить воевать с отечеством всех трудящихся – с Социалистической Россией?.. Нет!..”»

Из зала доносятся реплики учёных из Польши, Италии, Австралии и из других стран, согласных с заявлением француза. На этом и заканчивается пьеса – на перевесе советской стороны, занимающейся химией в мирных целях.

Очень показательный текст – актуальное пацифистская пьеса по следам вскипевшей холодной войны. На что же похожа она в реальной жизни?