Королева викингов - Пол Андерсон

— Но… Но, королева, ведь возможно, что мы и вновь потерпим неудачу. От этого никто не избавлен. Один Христос может по своему благоволению даровать победу.

— В таком случае, мой господин, тебе и сыновьям Эйрика придется отступить и взять более продолжительную передышку, чтобы собраться с силами. Конечно, такое тоже может случиться. — Про себя Гуннхильд угрюмо сознавала, насколько опрометчиво могли вести себя ее дети. — Но, с другой стороны, все может получиться прекрасно. Христос никогда не отказывает в поддержке тому, кого единожды выбрал, не так ли?

Таким вот образом, понемногу, как вода капля за каплей точит камень, она постепенно уговаривала Харальда Синезубого.

С наступлением осени ее сыновья по одному и по двое стали возвращаться домой из своих походов. Начиналась зима.

В разгар следующего лета они вновь покинули Данию, взяв с собой тех же дружинников, что и в прошлом году, и еще большее количество воинов-датчан, которых дал им в помощь король Харальд Синезубый. Ветры были попутными, и корабли быстро добрались до Агдира, откуда отправились на север вдоль побережья, не останавливаясь ни днем, ни ночью. На берегу не зажигали никаких сигнальных огней. С одной стороны, норвежцы уже привыкли к тому, что набеги осуществлялись с востока на запад, но теперь нападающие выбрали иное направление. А с другой стороны, после нескольких случаев, когда собиралось целое войско, а потом оказывалось, что тревога была ложной, люди принялись громко роптать, и король Хокон постановил, что тот, кто без основательной причины зажжет сигнальный огонь, должен будет уплатить весомую виру. Так что кораблям Эйриксонов удалось достичь Волчьего пролива раньше, чем туда пришли известия о набеге, и пришельцы задержались там на целых семь дней. Там их, конечно, сразу же заметили, и люди поторопились предупредить короля Хокона. Они нашли его в поселении, именовавшемся Березовая Роща, на острове Фраеди в Северном Моерре. С королем была лишь его личная дружина да немногочисленные бонды из окрестных мест, ибо он приехал туда как гость.

Он собрал местных вождей на совет и спросил их мнения: следует ли ему немедленно выступить на битву с Эйриксонами, невзирая на их подавляющее превосходство в силах, или же отступить к северу, чтобы набрать там побольше воинов? Когда он закончил говорить, поднялся пожилой бонд, которого звали Эгиль Шерстяная Рубашка. Кроме имени и огромного тела, он не имел ничего общего с Эгилем Скаллагримсоном, но в молодые годы слыл могучим воином и часто носил в сражениях знамя Харальда Прекрасноволосого. Его лицо было изрезано морщинами и шрамами, волосы и борода были белыми, как снег.

— Мне доводилось время от времени участвовать в сражениях с твоим отцом королем Харальдом, — сказал он, — и иногда он имел больше, иногда меньше людей, чем его противники. Но он всегда побеждал, и я никогда не слышал, чтобы он просил своих друзей посоветовать ему бежать с поля боя. И мы тоже не станем учить тебя, король, подобным уловкам, ибо кажется нам, что мы имеем смелого вождя, за которым каждый из нас радостно пойдет в битву.

Тут все, окружавшие Хокона, громко и враз заговорили: именно так считали все до единого. Щеки короля раскраснелись. Он высоко поднял златовласую голову и заявил, что таково было и его собственное желание: выйти на бой с теми силами, которые имелись в его распоряжении.

Сразу же были изготовлены и разосланы по округе военные стрелы, и люди, получившие их, брали оружие и спешили на зов короля. А Эгиль Шерстяная Рубашка сказал:

— Некоторое время я боялся, что этот долгий мир никогда не закончится и мне придется умереть под крышей на своем ложе. Куда больше мне хотелось бы последовать за моим вождем и пасть в бою. Быть может, что так и случится.

Как только Эйриксоны вновь дождались попутного ветра, они подняли паруса и помчались на север, к Стаду. Там они узнали, где находился король Хокон, и направились ему навстречу. У Хокона было девять кораблей. С ними он ожидал врагов в проливе возле острова Феейяр, что рядом с Фраедербергом. Эйриксоны остановились немного южнее, и у них было больше двадцати кораблей. Король Хокон послал к ним вестника, предлагая сойти на материковый берег возле Растаркольва, где он уже разметил ореховыми кольями поле для битвы. Поле представляло, собой широкую и плоскую равнину у подножия длинного неширокого горного хребта. Эйриксоны согласились, высадили свое войско на землю, миновали пешком перешеек, соединявший Фраедерберг с материком, и заняли позицию на выбранном для сражения поле.

Перед началом боя Эгиль Шерстяная Рубашка попросил короля Хокона дать ему десять знамен и десять человек, которые должны были их нести. Он получил все, что хотел, увел людей за горный хребет и принялся выжидать. Хокон вывел свой отряд на Растаркольв, поднял свое знамя и прошел перед всем строем.

— Мы создадим длинный фронт, — сказал он, — так что они не смогут обойти нас с флангов, хотя у них гораздо больше мечей, чем у нас.

Как только войска сошлись, завязалась битва. Несмотря на то что бойцы Хокона держались стойко, их число все время уменьшалось. На земле, промокшей от крови, стонали раненые, лежавшие вперемежку с многочисленными мертвецами.

Тем временем Эгиль приказал своим десяти знаменосцам разойтись подальше и подойти с противоположной стороны к гребню хребта, чтобы знамена можно было видеть с поля боя.

И внезапно воины Эйриксонов увидели флаги, развевавшиеся среди спешивших к полю битвы стай воронов. Мало кто способен хладнокровно рассуждать в горячке боя. Им показалось, что из-за гор приближается войско, намного превышающее их численностью, намеревающееся напасть с тыла и отрезать их от кораблей. Те, кто заметили опасность первым, принялись кричать, предупреждая остальных. Людей охватила паника, некоторые сразу бросились в бегство, и вскоре за первыми последовали все, кроме дружинников, бившихся рядом с вождями. Когда молодые короли увидели, что их войско дрогнуло, они тоже начали отступать. Люди Хокона радостно закричали. Король первым бросился вслед за бегущими, и за ним хлынуло все его войско. Его меч Рассекатель Жернова свистел в воздухе и собирал кровавую жатву.

Но вот Гамли Эйриксон поднялся на какой-то пригорок, оглянулся и увидел, что преследователей ничуть не больше, чем было воинов на поле боя в начале сражения. Он оглушительно прокричал приказ: сыграть в рога сигнал, по которому войско должно было вновь построиться в боевой порядок. То же самое сделали и его братья. Однако послушались команды только норвежцы. Датчане продолжали удирать. Это была не их война, и они не желали рисковать.

Король Хокон со своими людьми пробился к Эйриксонам. Теперь уже на его стороне было численное превосходство. Побоище возобновилось, и вскоре захватчики снова обратились в бегство. Король Хокон преследовал их по пятам.

К востоку от горного хребта плоская равнина упиралась в гряду пологих холмов, встречавшуюся на западе с крутыми горами. Туда направилось большинство людей Гамли. Король Хокон гнался за ними, пока не прикончил всех до единого.

Сам же Гамли повел тех воинов, которые остались рядом с ним, на юг от хребта. На равнине он заново выстроил свою дружину, и она вновь была готова к бою. Прочие воины сплотились вокруг них. Его братья привели к нему своих дружинников и викингов.