Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV-XX вв. - Джон Патрик Бальфур

Тяжелые потери, понесенные менее чем за десятилетие, стали для Османской империи невосполнимой утратой. Отчасти они были следствием непродуманного отказа султана в критический момент воспользоваться возможностью и добиться от трех европейских держав более приемлемых условий. Это в свою очередь стоило ему потери флота, Греции и фактической утраты других владений османов. С трагической иронией все это обрушилось на него как раз в тот момент, когда внутри страны султан энергично и успешно реализовывал далекоидущие реформы, призванные коренным образом изменить политическую структуру и социальные концепции Турецкого государства.

Махмуд Реформатор счел политически разумным терпеливо выждать семнадцать лет, прежде чем начать применять на практике свою грандиозную программу перемен. Он замахнулся на такую грандиозную задачу, как преобразование Турции из средневековой империи, основанной на принципах ислама, в современное конституционное государство, основанное на светских принципах Запада. То, что он запланировал, было разрывом с прошлым в форме создания новых институтов и более гибких концепций управления, как те, что развивались в это время в Европе.

Но подобно реформам прошлого — тех, которые проводили Мехмед Завоеватель и Сулейман Законодатель, — задуманное могло быть реализовано только с помощью жестких мер. В глазах Махмуда обязательным условием реформирования было возвращение султану той высшей власти, благодаря которой воля падишаха, будь то в его столице или провинциях империи, переставала оспариваться, как единственная и абсолютная вышестоящая инстанция. С годами султану Махмуду II удалось добиться этого права. Лишенный из-за ссылок или казней таких советников, какие помогали, к примеру, Селиму III, Махмуд достиг всего сам, посредством присущих ему выдающихся личных качеств — решительности, настойчивости и проницательности; благодаря масштабному мышлению и сосредоточенной работе ума, рационального и реалистичного в восприятии сути сложных проблем и способности систематизировать подходы к их решению. Но главное — Махмуд отличался сильным характером и непоколебимой энергией при подавлении противников внутри государства, однако это тормозило реформы его предшественника.

Во-первых, чтобы гарантировать полноту власти своего центрального правительства, султан должен был ликвидировать такую провинциальную автономию, которая могла бы эту власть ограничить. В империи, в любом случае уменьшавшейся в размерах из-за притязаний иностранных государств, Махмуд должен был по меньшей мере сдерживать силы внутреннего разрушения, восстанавливая сплоченность того уменьшавшегося целого, которое еще сохранилось. Медленно и терпеливо султан избавился от мятежных пашей. Затем он поставил себе целью преодолеть претензии, вызывающие распри, и урезать ведущие к злоупотреблениям привилегии «хозяев долин» и другой нелояльной местной знати.

Во-вторых, в своем стремлении к централизации, а значит, и к искоренению всех промежуточных источников власти между правительством и народом он начал работы по подавлению любой местной власти, опирающейся на наследование, традиции, привилегии или общественное согласие. В результате он вернул под контроль своей центральной суверенной власти значительные районы Анатолии и Румелии. Кульминацией этих действий стала безжалостная расправа с Али-пашой в Янине.

Таким образом был расчищен путь к ликвидации самого могущественного врага внутри Османской империи — корпуса янычар. Некогда ее непоколебимые защитники, янычары теперь разлагали само сердце империи. Реформирование было невозможно, пока не ликвидированы янычары — раз и навсегда. Султан Махмуд достаточно удачно выбрал момент для решающего удара летом 1826 года, сразу же после захвата Ибрагим-пашой греческой крепости Месолонгион. При этом современная армия его вассала Мехмеда Али явилась наглядным уроком, напоминая султану, если уж он не усвоил этого давным-давно, что империи необходима собственная современная армия, которой эти войска действительно могли бы стать прототипом. Его вассал после ликвидации мамлюков в Египте опережал любого султана в доказательстве того, что европейские стандарты военной дисциплины и обучения могли быть достигнуты мусульманскими войсками столь же успешно, как и христианскими войсками, и в целом успешно проводил политику реформирования армии, принесшую ему уважение и поддержку Запада.

Для того чтобы нанести удар янычарам, султан заранее подготовил собственные войска, предвидя жестокие уличные столкновения. Он сконцентрировал внимание на увеличении и усовершенствовании артиллерийских частей, поскольку только они могли обеспечить разгром янычар. Султан доверил командование офицерам, отобранным по принципу личной преданности, под началом генерала настолько беспощадного, что в последовавших кровопролитиях он получил прозвище Черный Дьявол. Готовые в нужный момент прийти на помощь, за Босфором ожидали азиатские войска. Теперь султан Махмуд, постепенно передавший высшие посты людям с государственным мышлением, готовым отстаивать его интересы, объявил в фетве, официально подписанной всеми заинтересованными лицами, о создании новых воинских подразделений, которые должны готовиться и оснащаться по европейским стандартам.

Хотя все эти решения основывались на «новом порядке» Селима III, султан благоразумно представил их не как продукт политики реформ, а как возрождение военного порядка Сулеймана, призванное вернуть Османскую империю к ее лучшим дням. Махмуд подчеркнул, что новые войска должны обучаться не христианами и иностранцами, а имеющими современную подготовку офицерами-мусульманами. Тем самым он обеспечил поддержку своих идей главного муфтия и улемы в совете, крайне необходимого элемента для священной войны против «неверных». Корпус янычар должен был сохраниться, но из каждого батальона, размещенного в столице, по сто пятьдесят человек выделялось в новые войска для прохождения обучения современным приемам военного дела.

Как и предвидел султан, янычары отказались принять эти условия. Они вновь перевернули свои походные котлы, традиционно демонстрируя неповиновение. Как и во время мятежа 1807 года, янычары толпами хлынули на ипподром, готовые устроить массовую резню, и двинулись на дворец султана, шумно требуя голов его главных министров, иными словами, действуя по прежнему, хорошо знакомому образцу. Но на этот раз султан основательно подготовился к встрече. Его войска и артиллерия были готовы действовать; основная масса народа объединилась в поддержку трона. Махмуд поднял священное знамя Пророка и призвал всех верующих объединиться вокруг него. Когда толпы янычар двигались по узким улицам, ведущим к Сералю, орудия открыли огонь со стен дворца, выкашивая в колоннах целые ряды гибнущих под разрывами крупной картечи. Артиллерийский огонь заставил янычар повернуть обратно к ипподрому, откуда после отказа прекратить сопротивление они разошлись по своим казармам и забаррикадировались, ожидая атаки.

Но ее не последовало. Махмуд не мог позволить себе такой риск. Вместо этого его тяжелая артиллерия обрушила на казармы тысячи снарядов, вызвав пожары, и в скором времени казармы были превращены в руины. Погибло четыре тысячи мятежников. Так, всего за полчаса с небольшим, с помощью современного оружия, было уничтожено основное ядро военной силы, существовавшей пять столетий. Она сначала терроризировала Европу, а затем стала собственным кошмаром султанов угасавшей Османской империи. Уничтожение янычар было завершено с той же жестокостью в провинциях, где были убиты еще тысячи человек. В тот же день султан объявил о ликвидации корпуса янычар. Само их название было объявлено вне закона, а знамена уничтожены.