Книга Пыли. Тайное содружество - Филип Пулман

– Нет, а что это?

– Место, куда уходят деймоны, оставшиеся без своих людей. Я и сам туда иду.

– А почему ты идешь туда, если твоя девочка не там?

– Я не знаю, куда еще пойти. Может, твой деймон тоже там.

– Как, ты сказал, это место называется? Синий Хан?

– Аль-Хан аль-Азрак. Как я понимаю, люди его боятся.

– Это значит «Лунное селение». Или, может, «Лунный город». Не знаю, как точно сказать по-английски.

– А ты знаешь, где это? – с надеждой спросил Пан.

– Нет. Где-то в пустыне. Когда я ходила в школу в Багдаде, другие дети рассказывали про это место всякие ужасы. Мол, там водятся всякие упыри, привидения, люди без головы и все такое. Жуткие вещи. Так что да, сначала я его боялась. Но потом подумала: наверное, это просто выдумки, а на самом деле его не существует. Так что же, выходит, он все-таки есть?

– Я не знаю. Но собираюсь это выяснить.

– Ты правда думаешь, что мой деймон может найтись там?

Внезапно эта девушка опять напомнила ему Лиру – такую, какой она была несколько лет назад, еще до их взаимного отчуждения: напористую, любознательную, открытую, еще не простившуюся с детством, но уже познавшую боль.

– Да, – сказал он.

– А мы не могли бы…

– А почему бы нам не…

Они заговорили вместе и вместе умолкли, уставившись друг на друга.

– Я могу притворяться твоим деймоном, – сказал Пан. – Можем отправиться туда вместе. Если будем вести себя, как все, никто не подумает, что с нами что-то не так.

– Ты правда можешь?..

– Мне бы это тоже очень помогло. Честно.

Ниже по склону кто-то заиграл на тростниковой флейте. В ответ раздался тонкий, мелодичный перезвон колокольчиков: овцы потянулись за пастухом.

– Тогда давай так и сделаем, – сказала Нур Худа.

* * *

Наутро Лира вспомнила вчерашнее состояние покоя и уверенности как прекрасный сон, незавершенный, но все же глубокий и мощный, – и понадеялась, что воспоминание сохранится надолго. Что можно будет снова возвращаться к нему, когда понадобится.

День обещал быть теплым. Приближалась весна, и по какой-то смутной ассоциации это привело Лиру к мысли о бумажнике покойного доктора Хассаля, где среди удостоверений и пропусков хранилось расписание круизного лайнера «Зиновия» – даты его прибытия в разные порты, и в Смирну тоже. Лира отчетливо вспомнила, что на полях напротив одной даты было от руки написано: «Кафе “Анталья”, площадь Сулеймана, 11 утра». «Зиновия» должна была прибыть в Смирну лишь через несколько недель, но все равно, отчего бы не заглянуть в кафе «Анталья»? Можно там и позавтракать.

Но сначала нужно было обновить гардероб. В ближайшем магазине одежды Лира купила цветастую юбку, белую блузку и нижнее белье, не забыв о местном этикете, который предписывал торговаться до цены, казавшейся разумной. Хозяина магазинчика, того самого мужчину в синей рубахе, отсутствие деймона у покупательницы оставило равнодушным, хотя его собственная мартышка отскочила и запрыгнула на самую дальнюю полку. Лира, однако, держалась настолько невозмутимо и спокойно, что обезьянка смутилась и больше ничем не выдала своего испуга.

Вернувшись в гостиницу, Лира вымыла голову, наскоро высушила волосы полотенцем и встряхнулась, чтобы пряди сами улеглись, как им захочется. Потом переоделась в новое, заплатила по счету и отправилась искать площадь Сулеймана.

Воздух был свежий и чистый. Лира купила карту центральной части города и прошла с полмили до площади, обсаженной деревьями, на которых только начала пробиваться листва. Над площадью высилась статуя какого-то турецкого генерала – скульптор не поскупился на медали.

Кафе «Анталья» оказалось тихим и старомодным, с накрахмаленными белыми скатертями и панелями из темного дерева. Казалось, в таком месте молодую женщину без спутника (и уж тем более – без деймона) едва ли встретят приветливо, слишком уж патриархально и церемонно выглядело это кафе. Однако пожилой официант предложил Лире столик с безукоризненной учтивостью. Она заказала кофе с пирожными и стала разглядывать других посетителей: какие-то бизнесмены; муж и жена с детьми; пара мужчин постарше, одетых с подчеркнутой элегантностью, один из них в феске. И еще один посетитель, сидевший за столиком в одиночестве и что-то старательно записывавший в блокнот. В ожидании кофе Лира решила сыграть в игру в духе «Оукли-стрит» и понаблюдать за этим человеком, не глядя на него прямо. Льняной костюм, синяя рубашка, зеленый галстук… рядом на стуле – панама… На вид ему лет сорок или чуть старше. Светловолосый, поджарый, мускулистый… похоже, много двигается… «Наверное, журналист», – решила Лира.

Официант принес кофе, тарелку с пирожными и графинчик воды. «Пан сейчас сказал бы: больше одного не ешь», – подумала Лира. Журналист за своим столиком закрыл блокнот. Даже не глядя, Лира знала, что его деймон – некрупная белая сова с огромными обведенными черным желтыми глазами, – смотрит сейчас на нее. Она сделала глоток кофе, оказавшегося очень горячим и приторным. Журналист встал, надел панаму и двинулся к выходу, мимо Лириного столика. Но, поравнявшись с ней, внезапно остановился, приподнял панаму и вполголоса произнес:

– Мисс Лира Белаква?

От испуга Лира чуть не подпрыгнула. Сова на плече мужчины прожигала ее взглядом, однако сам он смотрел на Лиру дружелюбно, озадаченно, заинтересованно, чуть-чуть озабоченно, но прежде всего – удивленно. Акцент у него было новодатский.

– Вы кто? – спросила Лира.

– Шлезингер. Бад Шлезингер. Что, если бы я сказал: «Оукли-стрит»?..

Лира вспомнила теплую, чисто прибранную цыганскую лодку и наставлявший ее голос Фардера Корама.

– Если бы вы так сказали, мне пришлось бы спросить: и где же она?

– Определенно не в Челси.

– Это верно. Далековато ее занесло.

– Ходят слухи, до самой набережной[17].

– Верно… Мистер Шлезингер, может, вы, наконец, объясните, в чем дело?

Оба говорили очень тихо.

– Можно я на минутку к вам подсяду?

– Прошу вас.

Он держался раскованно, неофициально, почти по-дружески. Но, вероятно, эта встреча застала его врасплох и поразила даже больше, чем Лиру.

– Что?..

– Как?..

Оба заговорили одновременно, но все еще были слишком потрясены, чтобы рассмеяться.

– Сначала вы, – сказала Лира.

– Так вы Белаква или Сирин?

– Раньше была Белаква. Теперь – Сирин. Для друзей. Но… ох, все это слишком сложно. Откуда вы обо мне знаете?

– Вы в большой опасности. Я ждал вас тут больше недели. Вас объявили в общий розыск – я имею в виду, среди агентов «Оукли-стрит», потому что Верховный совет Магистериума… Вы же слышали об этом новом учреждении? Ну так вот, Верховный совет отдал приказ о вашем аресте. Вам об этом известно?