Великий перелом - Гарри Тертлдав

— Хорошая мысль, — сказал Бэгнолл. — Приятно объяснять все, что попадается на глаза. Не знаю, правильно ли твое объяснение, но придется с ним согласиться как с необходимостью войти в первый попавшийся, даже самый неудобный порт, если разразилась буря, так ведь?

— Кстати, о портах… — Эмбри вынул карту. — Лучшее, что я могу сказать, — мы примерно в десяти милях от берега. — Он показал на северо-запад. — Вот тот большой столб дыма, думаю, поднимается от большого промышленного центра Кохтла-Ярве.

Его ирония относилась не к названию местности — просто он принял точку на карте, обозначавшую город, за мушиный след.

— Похоже, там что-то творится, — заметил Джером Джоунз, — если только не ящеры нанесли по нему удар.

— Не думаю, что это — из-за военных разрушений, — сказал Кен Эмбри. — Дым поднимается ровно и постоянно. Мы наблюдали его весь прошедший день и еще полдня, и он вряд ли менялся. Думаю, что русские, или немцы, или еще кто-то, кто контролирует город, жгут там всякую дрянь, чтобы не дать ящерам увидеть с неба, что там внизу.

— Вы все не о том, — сказал Бэгнолл. — Главный вопрос — где нам легче добыть судно? Заявиться прямиком в этот Кохтла-Ярве или же лучше поискать счастья где-нибудь поблизости на Балтике в рыбацкой деревушке?

— И что лучше, иметь дело с солдатами или с крестьянами? — спросил Джоунз.

— Если мы попробуем иметь дело с крестьянами и что-то пойдет не так, мы переключимся на солдат, — рассудил Бэгнолл, — Но если не получится с солдатами, то все может кончиться плохо.

Его товарищи поразмыслили и почти одновременно кивнули в знак согласия.

— Правильное решение, Джордж, — сказал Эмбри.

— Я чувствую себя несколько библейски, выбирая направление по столбу дыма, — сказал Джером Джоунз, — хотя мы и идем не на него, а в сторону.

— Вперед, — сказал Бэгнолл, сориентировавшись так, чтобы выйти к балтийскому берегу восточнее Кохтла-Ярве.

Бэгнолла поражали советские просторы. Он подумал, что сибирские степи должны быть еще больше и пустыннее, но и в Эстонии земли было немало, можно было всю и не возделывать. Это удивляло его. Пройдя мимо фермы, окруженной полями, англичане вскоре обнаруживали, что дальше идет необработанная земля, которая тянется до следующей фермы.

Хотя они приближались к балтийскому берегу, фермы чаще попадаться не стали. Бэгнолл начал беспокоиться, смогут ли они найти рыбацкую деревню, когда дойдут до берега.

Преимущество путешествий в это время года — можно идти столько, насколько хватает сил. На широте, соответствующей примерно широте Ленинграда, солнце заходило не более чем на два часа и не уходило глубоко за горизонт, создавая непрекращающиеся сумерки. Даже в полночь северное небо ярко сияло, и пейзаж был пронизан молочным светом. Как сказал Кен Эмбри в тот вечер:

— Теперь местность совсем не уродливая — напоминает неяркую провинцию страны сказок, не так ли?

В этом исходящем из ниоткуда свете без теней было трудно определять расстояние. Дом и сарай, до которых вроде бы оставалась целая миля, через две минуты неожиданно оказались прямо перед носом.

— Попросим убежища на ночь? — спросил Бэгнолл. — Я бы лучше поспал в соломе, чем разворачивать одеяло на земле, где оно наверняка промокнет.

Они приблизились к ферме, не скрываясь. Пропуск, выданный Александром Германом, им пришлось предъявить всего пару раз: крестьяне вопреки их волнениям в целом были настроены к ним дружественно. Но когда они находились от фермы примерно в четверти мили, по оценке Бэгнолла, кто-то внутри закричал.

Бэгнолл нахмурился.

— Это не по-немецки. Ты что-нибудь понял, Джоунз?

Джером покачал головой.

— Это и не по-русски. Могу поклясться. Но что это такое, я не знаю.

Крик повторился, и снова так же неразборчиво.

— Может быть, это эстонский? — задумчиво предположил Джоунз. — Я и не думал, что кто-нибудь вообще говорит по-эстонски, включая самих эстонцев.

— Мы друзья! — закричал Бэгнолл в сторону дома, сначала на английском, затем на немецком и, наконец, на русском. Если бы он знал, как сказать это по-эстонски, не преминул бы. Он сделал пару шагов вперед.

Кто бы ни находился в доме, но незваных гостей он не жаловал. Над головой Бэгнолла свистнула пуля — прежде чем он услышал выстрел, вспышку которого увидел в окне. Расстояние было небольшое, и промах стрелка, вероятно, был вызван обманувшим его призрачным ночным светом.

Не будучи пехотинцем, Бэгнолл, однако, достаточно участвовал в боях, чтобы сообразить: когда в тебя стреляют, надо броситься на землю. То же сделал и Кен Эмбри. Они одновременно закричали Джоунзу:

— Ложись, дурак!

Он стоял, разинув рот, пока не пронеслась еще одна пуля, на этот раз еще ближе, чем первая. И только после этого он тоже растянулся на животе.

Второй выстрел раздался не из дома, а из сарая. Затем к двум стрелкам присоединился третий — он открыл огонь из другого окна дома.

— Куда это мы забрели? — спросил Бэгнолл, прячась в кустах. — На ежегодное заседание эстонской лиги «Мы ненавидим всех, кто не мы»?

— Стоит ли удивляться, — ответил Эмбри из-за своего укрытия. — Если это эстонцы, то они, должно быть, приняли нас за нацистов, или за большевиков, или за другие низшие формы жизни. Откроем ответный огонь?

— Я бы предпочел отступить и обойти, — сказал Бэгнолл.

В этот момент двое с винтовками выбежали из сарая и. залегли за двумя невысокими деревцами. Джордж снял с предохранителя винтовку.

— Беру свои слова обратно. Если они собираются охотиться на нас, за эту привилегию им придется заплатить.

Он прижал к плечу приклад германской винтовки «маузер» с неудобным затвором.

Прежде чем он успел выстрелить, из задней двери дома выбежали еще трое, направляясь к отдельно стоящей постройке слева.

Кен Эмбри выстрелил в одного, но свет был обманчивым не только для эстонцев, но и для него. Все трое невредимыми скрылись в постройке и открыли огонь по летчикам. Несколько пуль ударилось в землю так близко от Бэгнолла, что он занервничал.

— Ничего себе положеньице, — протяжно проговорил Джером Джоунз.

«Мерзкое дело, — подумал Бэгнолл — я просто оцепенел». Слишком много эстонцев, и они, очевидно, не собираются останавливаться.

Двое стрелков в доме и один в сарае продолжали стрелять по англичанам, не давая им поднять голову. Под прикрытием огня первые двое выбежавших эстонцев стали пробираться направо, к высокому кустарнику.

Бэгнолл дважды выстрелил в них, ничего не добившись.

— Хотят обойти нас с фланга, — в унынии сказал он.

Затем заговорила еще одна винтовка — сзади и справа. Один из бегущих уронил оружие и упал, как подкошенный. Неизвестная винтовка рявкнула еще раз — второй бегущий тоже повалился на землю с криком боли, разнесшимся над плоской травянистой равниной.