История "Рассвета" - Александр Чёрный

или лопату. Понятное дело, что сверлильным станком ты шланг не изготовишь. Но если станок предназначен для нарезания листового металла, то какая разница, что ты нарезаешь? Рабочую часть лопаты или заглушку воздуховода? Тем паче, даже, если эта верфь будет полностью автоматизирована (в чём я, лично, сомневаюсь), то у неё должна остаться какая-то технико-эксплуатационная часть для пользования персоналом. Ведь кто-то должен был производить пуско-наладочные работы на станках. Я не говорю, что меня ждёт полный номенклатурный ряд ручного инструмента для замещения автоматизированного процесса производства ручным трудом. Но тот же условный молоток, напильник и зубило найтись должно. Не найдутся – значит, изготовим.

– На что делать упор? – спросил я. – Деревообработка? Металлообработка? Земледелие? Бетонные работы?

– Тащи всё, что плохо лежит, – признался полковник. – Вот вообще всё. Начиная от и заканчивая до. В любом состоянии. Никто не ждёт, что за десять тысяч лет всё не покрылось ржавчиной. Верфи на берегу океана с солёным воздухом: тут что угодно заржавеет. Но нам тут не с жиру беситься. Поэтому тащи всё.

Понял, принял, осознал. Так и запишем.

– Один больше не ходи, – предупредил Мигунов. – Хрен его знает, с чем ты там столкнёшься. Возьми с собой хоть кого-то. И постоянно держите связь с лагерем.

– Тогда Рыкову возьму, – согласился я. – Не технарь, конечно, но с технологиями Древних знакома на практике. Тупо за штурвалом подменит, когда устану.

Глава 44. Верфи.

23 февраля

Великая Стена Слоуна

«Рассвет»

«Прыгун» менять не стал. Что с того, что их у нас целый авиапарк? Притёрлись мы с одним – и ладно. Конечно, это не тот случай, когда волшебник выбирает палочку или палочка волшебника, но близко к этому. Пилот и аппарат уже несколько вылетов вместе. Зачем рушить начавшую устаканиваться идиллию? Работает – не мешай.

Тот же самый аппарат, который я «взял» ещё на борту «Колыбели зла». Казалось бы, только на днях это было, а ощущения – будто мы с ним уже налетали ещё на один маршрут до Луны и обратно.

Наблюдал такой побочный эффект ещё на Земле: приписали его к воздействию нейроинтерфейса. Как выяснилось ещё на заре обучения, нейросинхронизация выстраивает определённым образом отдельные медиаторы в мозгу, что провоцирует выработку серотонина и эндорфина. Причём, не в смысле «нравится делать». А в смысле без пяти минут наркотической зависимости. Во время полёта и сразу после у пилота возникает необъяснимый прилив хорошего настроения, и течение прилива во многих случаях сравнивали с наркотическим опьянением. Потому «ломка» без полётов у нашего брата проходит, зачастую, с симптоматикой абстиненции. Но из-за этого порой пилоту, что провёл за штурвалом несколько недель или месяцев, кажется, будто он летал несколько лет. Хех… Документация, журналы полётов и диспетчерские записи вносили упорядоченные вехи в начинавшийся раздрай.

Взойти на борт «прыгуна». Машинально закрыть за собой рампу, дождавшись и пропустив внутрь Аньку. Рыкова молча, за что ей отдельное «спасибо», садится в кресло второго пилота и берёт на себя обязанности штурмана. Наши вещи сброшены за наши рабочие посты. Два рюкзака, мой РПК – вот и весь наш скарб. Это ж разведка, а не штурм. Зачем нам больше? Хватит одного пулемёта на двоих, да по пистолету в кобуре у каждого.

Сесть в кресло пилота. Подать питание на основные системы. Прогнать предстартовую подготовку. Действия, отточенные до автоматизма ещё в учебке. «Питание, инерция, двигатели, оружие, связь». Только так и никак иначе. Без этих систем нам взлетать запрещалось, как бы ни было «надо».

Без питания – понятно, даже свет не включишь. Инерционные демпферы включать надо сразу же, как только появилась энергия. Иначе переборщишь с набором «газа», и движки впечатают тебя инерцией ускорения в кресло. С наибольшей долей вероятности насмерть. Про двигатели тоже много зачехлять не надо: нет двигателей – нет полёта. Очевидно. А без боезапаса нас не выпускали из соображений безопасности. «Прыгуны» – штучные машинки наперечёт. Терять их очень больно и невосполнимо. А терять тупо из-за того, что пилоту нечем было отбиться от внезапного шухера – больно вдвойне. Связь же… Технически говоря, без неё летать можно и летали все. Но по ней мы координировали все действия с «землёй» и «башней» диспетчерской, получали команды от крупных кораблей и лунных баз, общались между собой.

Так что, порядок действий выработался, как рефлекс у собаки Павлова. Остальные системы настолько некритичны, что без них летать можно, хоть и с осторожностью. Та же подсветка панели, например. Днём она в топку не упёрлась. А вот ночью без неё бывало тяжко.

Предстартовая подготовка прогнана, кораблик готов встать на крыло. Диспетчерской у нас ещё нет, и докладываться пока некому. А кому? Мигунову? Он и так в курсе, куда и зачем меня отправил. Нагружать лишний рад радиосеть? Можно. А зачем?

«Ключ на старт». «Прыгун» мягко оторвался от грунта, выпустил боковые пилоны с двигателями и, задрав нос, начал набирать высоту и скорость. Мне много не надо: пары-тройки сотен метров за глаза хватит. Деревья тут выше всё равно не вырастают, а высокогорные кряжи видно издалека: обогнём. Просто нет никакого желания подниматься выше из соображений безопасности. Пусть я грёбаный параноик и ожидаю противодействия местной ПВО на заброшенной планете, но, как я уже говорил выше, «прыгуны» – товар штучный. Терять их по безалаберности и «авосю» неприятно. Лучше уж распишусь в остром приступе паранойи и потом перед всеми извинюсь, чем буду пытаться судорожно спасти машину от обстрела с земли. Потому – трёхсотметровый эшелон, маскировку накинуть, режим радиомолчания и шагом марш в направлении прибрежных верфей. До них приблизительно четыре тысячи километров, что для «прыгуна» вообще не расстояние.

***

По дороге происходит короткий разговор между мной и Анькой. Биолог уже буквально грезила и видела, как заполучила меня в роли своего личного пилота и вовсю наслаждалась полётом.

– От тебя мне нужен минимум, – сообщил я. – По крайней мере, в этот раз. Будешь на подхвате: это первое. Если отключусь или меня вынесут – берёшь на