Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон

Успех вида, решившего освоить город, вещь не такая уж и частая, хотя мы помним енотов, певчих птиц и соколов. Каждый год от 100 до 600 миллионов перелетных птиц погибают, сталкиваясь с небоскребами в американских городах. Их судьба – хорошая иллюстрация экологического вреда, который наносят города. Резкий урбанистический всплеск несет ответственность за изменение климата, вымирание целых видов, он наносит непоправимый ущерб биоразнообразию. Города, где обитает около половины человечества, отвечают за 75 % выброса углерода. Грохочущие шоссе Лос-Анджелеса мешают свободному обмену генами между популяциями американской рыси и горного льва. Рысь на одной стороне автострады Вентура теперь генетически отличается от рыси на другой стороне, поскольку близкородственное скрещивание стало обычной вещью для групп животных, пойманных в ловушку города. По мере того как города будут вторгаться в богатые животными и растениями регионы, все больше видов окажутся в той же ситуации, что и рысь Лос-Анджелеса; их генетические бассейны сожмутся и обмелеют под влиянием самого агрессивного и опасного вида планеты – Homo urbanus[551].

Шоковое воздействие, которое оказала на мир затеянная нами стремительная урбанизация, лучше всего видно в изменении формы тела некоторых животных, которые пытаются угнаться за изменениями среды, приспосабливая свою генетику к новой экологической нише, возникающей на месте разрушенной.

Мы рады новым соседям – кружащим в высоте соколам, крадущемуся леопарду, стаям фламинго, новым видам птиц, забредшему в город барсуку. Вот она, природа, забравшаяся в искусственную среду обитания вопреки всем шансам; вот она, жизнь посреди бетонной пустоши. Новости об эволюции черных дроздов, койотов и хитрых уличных лисах говорят нам, что города – часть экосистемы, а не что-то отдельное от нее. Все это напоминает нам, что мы можем делить город с природой, несмотря на весь тот вред, который мы ей приносим, обустраивая нашу среду обитания.

До недавнего времени мы смотрели на город и на сельскую местность как на две различные, несовместимые вещи. В том относительно недавнем времени было очень много природы и не так уж много города. Бо́льшую часть истории урбанистическое рассматривалось как естественный враг естественного, как разрушительная сила, пожирающая сельскую местность. Шок массовой урбанизации и результирующее изменение климата изменили точку восприятия – теперь уже город начал доминировать над природой. И это трансформировало наш взгляд на метрополис. Удивляешься, когда узнаешь, что 47 % Лондона – зеленые насаждения и что в его пределах находится крупнейший городской лес мира. В столице Великобритании столько же деревьев, сколько и людей (более восьми миллиардов), и они покрывают 21 % территории. Кроме того, надо помнить, что в Лондоне существуют как минимум 14 тысяч видов растений, животных и грибов, 1500 объектов экологического значения, а 10 % всей площади предназначены для сохранения природы. Брюссель может похвастаться половиной всех разновидностей цветов, которые существуют в Бельгии, в Кейптауне сохраняют 50 % видов растений, находящихся под угрозой исчезновения в Южной Африке. Очень урбанизированный город-государство Сингапур является одним из мест с максимальным биоразнообразием на планете, половину его 716 квадратных километров покрывают леса, заказники и сеть зеленых коридоров, соединяющих разные хабитаты. В Сингапуре не отказываются от дополнительной зелени, там в ходу роскошные «зеленые крыши» и вертикальные сады, каскадами спадающие по стенам небоскребов[552].

Мы только начинаем осознавать тот факт, что города поддерживают высокое биоразнообразие и что экология жизненно важна для нашего выживания. Тропические города, возникшие в тех зонах планеты, где биоразнообразие максимально, способны поддерживать существование растений и животных, если горожане планируют свою среду должным образом, – это показывает нам Сингапур. Несомненно, что недавняя эволюционная история животных и растений в большом городе может быть предвестником будущего не только живого мира Земли, но и самого мегаполиса.

Каждый день тысячи людей прогуливаются по берегам городской водной артерии в обрамлении зелени в центре одного из крупнейших метрополисов. В начале века на этом месте была ужасающая эстакада для автомобилей, пересекающая Сеул; машины мчались по ней потоками, в то время как под ней собирались преступники и туда же сваливали мусор. Между 2002 и 2005 годами шоссе и эстакада были ликвидированы, и на поверхность вернули ручей, давно похороненный в трубах. После этого стало несколько сложнее проехать на машине в центр города. Однако потеря важной магистрали в итоге привела к инвестициям в общественный транспорт и его развитию. Сегодня ручей Чхонгечхон – заметный оазис, царство зелени и воды посреди города. Благодаря ему снижается загрязнение воздуха, и он позволяет снизить эффект локального перегрева на 5,9 °C, если сравнивать с остальным Сеулом. Более важно то, что зелень по берегам увеличивает биоразнообразие и улучшает качество человеческой жизни в городе[553].

Этот проект был дорогим – на чеке проставлена сумма в сотни миллионов долларов, и сопровождался противоречивой реакцией. Но так или иначе он может служить международным символом зеленого урбанистического обновления. Одной из определяющих черт сегодняшнего урбанизма являются попытки сохранить баланс между городом и природой таким образом, который ранее просто не рассматривался. Понятно, что в городах уже много столетий были парки, бульвары и открытые пространства, но раньше особо не задумывались о том, что дикая природа положительно влияет на здоровье человека и его ментальное благополучие. Нынешний день показывает, что многие города начинают понимать: природу не следует ограничивать особыми зонами – она должна присутствовать повсюду в ткани города. Конечно, не все проекты должны быть настолько масштабными, как зона Чхонгечхон в Сеуле. Создание зеленых коридоров, привязанных к железным дорогам или автотрассам, небольших и больших парков и садов, планирование открытых площадок становится частью градостроительного процесса по миру.