Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас

Лишь бы Гитлер не задержался с вылетом, но нет, он не задержался, он уже поднимался на борт вместе со своими приближенными, среди которых был и Брандт. «Бренди» аккуратно устроили под ногами пассажиров в багажном отсеке, и самолет взлетел в сопровождении эскорта истребителей. С какого-нибудь из этих истребителей, уповали заговорщики, придет радиосигнал, извещающий о гибели фюрера. А пока им оставалось только ждать и терзаться надеждой.

К тому времени Гитлер принимал уже чрезвычайные меры безопасности, рассчитывая каждое свое движение и перемещение так, чтобы сбить с толку потенциальных убийц. Еду ему готовил особый повар, которого он всюду возил с собой, и, подобно древним деспотам, он заставлял пробовать каждое блюдо своего шарлатана-врача Теодора Морелля, пристально за ним при этом наблюдая. Он также носил невероятно тяжелую бронированную шляпу. Шлабрендорффу как-то довелось пощупать эту шляпу, когда генералы собрались у Клюге. Она была «тяжелее пушечного ядра», полтора килограмма стали пошло на защитный слой. И самолет Гитлера тоже был устроен не просто, а разделен на отсеки. Личная каюта Гитлера, по словам Шлабрендорффа, была «дополнительно укреплена броней и там имелся люк, чтобы спрыгнуть с парашютом. Однако по нашему расчету взрывной силы подложенного устройства хватило бы, чтобы разнести вдребезги весь самолет вместе с бронированной каютой. И даже если бы этого не случилось, самолет как минимум лишился бы жизненно важных деталей и был обречен упасть»561.

Прошло два часа – ни весточки. И, наконец, немыслимое: Гитлер благополучно приземлился в Восточной Пруссии. Покушение не состоялось. Страх, охвативший заговорщиков, был слишком силен, чтобы горевать о неудаче: вот-вот бомбу обнаружат. Тресков, однако, не терял головы. Он позвонил в штаб-квартиру Гитлера и попросил к телефону Брандта. На вопрос, доставлена ли уже посылка Штиффу, Брандт ответил отрицательно, и тогда Тресков сообщил, что по ошибке вручил ему не тот сверток. Если это не слишком неудобно, завтра Шлабрендорфф заедет и поменяет посылку на правильную. Оказывается, Шлабрендорфф как раз едет в том направлении.

И Шлабрендорфф действительно сел на поезд и поехал к Брандту, понятия не имея, не ждет ли его там засада. Но все обошлось: очевидно, никто так и не догадался, что он явился за неразорвавшейся бомбой. Единственный неприятный эпизод произошел в тот момент, когда Брандт вручал гостю сверток и нечаянно встряхнул его. Шлабрендорффа чуть удар не хватил: он был уверен, что тут-то и раздастся запоздалый и совершенно неуместный «Ба-бах!». Но бомба опять-таки не взорвалась, и, оставив Брандту сверток с настоящим бренди, Шлабрендорфф сел с поддельным бренди на поезд до Берлина, заперся в купе и вскрыл сверток, чтобы выяснить, отчего же взрыв так и не произошел.

Механизм действовал правильно: капсула с жидкостью лопнула, едкая жидкость проела проволоку, пружина освободилась и ударила по бойку, но этот удар не высек искру. Изъян ли в сборке зарядного механизма тому виной или холод в багажном отсеке самолета – так или иначе, непотопляемый фюрер вновь избежал смерти.

Неудача горестно поразила заговорщиков, но они радовались уже тому, что бомба не была обнаружена: дело могло бы закончиться гораздо хуже. 15 марта Шлабрендорфф предъявил Донаньи и Остеру неразорвавшуюся бомбу. Однако что толку плакать над пролитым молоком? Нужно было срочно готовиться к новому покушению. 21 марта Гитлера, и с ним вместе Гиммлера и Геринга, ждали в Берлине. Слишком заманчив был шанс отправить на тот свет разом всю несвятую троицу. На людях они редко появлялись вместе, однако им предстояло руководить церемониалом Heldengedenktag («Дня поминовения героев») в Арсенале на Унтер-ден-Линден. Там планировался осмотр трофейного советского оружия. Конспираторы вновь взялись за работу.

Трудностей хватало. Прежде всего на этот раз требовался камикадзе. На эту роль самоотверженно вызвался майор Рудольф-Кристоф фон Герсдорф из команды Клюге. Ему предстояло встретиться с Гитлером и его свитой после праздника и провести их по выставке трофейного оружия. Две бомбы он собирался спрятать у себя в шинели – того же типа, что первая, не взорвавшаяся в самолете бомба, но рассчитанные на более короткий промежуток времени от нажатия кнопки до взрыва, всего десять минут. Гитлер должен был пробыть на выставке около получаса. Нажав на кнопку, майор должен был ждать десять бесконечных минут, пока жидкость не растворит проволоку и не сработает пружина. Демонстрируя фюреру образцы оружия, Герсдорф вынужден был вести обратный отсчет – минута за минутой – до своей собственной гибели. Накануне праздника Герсдорфф встретился с Шлабрендорффом в гостинице «Иден», и Шлабрендорфф передал майору бомбы. Все было готово.

На следующий день, в воскресенье, почти весь клан Бонхёфферов собрался в доме Шляйхера (номер 41 по Мариенбургераллее). Они репетировали музыкальное подношение к юбилею Карла Бонхёффера, которому через десять дней должно было исполниться семьдесят пять лет. Выбрали кантату Вальха «Lobe den Herrn» («Хвалите Господа»). Дитрих играл на пианино, Рюдигер Шляйхер на скрипке, а Ханс фон Донаньи пел в хоре. Поразительная самодисциплина требовалась для того, чтобы сосредоточиться в тот вечер на музыке, ведь и эти трое исполнителей, и Кристина Бонхёффер прекрасно знали, что происходит в десяти километрах от них в Арсенале. Покушение могло осуществиться в любой момент, быть может, уже произошло.

Взгляд то и дело невольно возвращался к циферблату часов, уши настораживались в ожидании телефонного звонка, который изменит все, принесет им радость и покой до конца жизни. У подъезда стоял автомобиль Донаньи, готовый везти его туда, где он понадобится, как только прозвучит зов. Считаные мгновения отделяют кошмар Третьего рейха от бесславного завершения. В последние месяцы кольцо смыкалось, телефоны прослушивались, все плотнее становилась слежка гестапо – и вот уже не надо будет ничего страшиться, их таланты, их силы пойдут на восстановление возлюбленной Германии, и когда-нибудь они снова будут гордиться своим отечеством.

Семейство Бонхёфферов продолжало репетицию, не ведая, что церемония в Арсенале была отложена на час, не понимая, отчего же телефон никак не звонит. Ждал и Герсдорф с бомбами под шинелью. Наконец, Гитлер явился, произнес краткую речь и двинулся осматривать экспозицию с Герингом, Гиммлером, генералом Кейтелем и главой военного флота адмиралом Карлом Деницем в кильватере.

Как только Гитлер поравнялся с Герсдорффом, майор сунул руку под шинель и нажал кнопки. Сейчас это произойдет. Ампулы разбиты, кислота начала разъедать проволоку. Герсдорф отдал Гитлеру честь и с поразительной отвагой и хладнокровием начал разыгрывать свою роль, притворяясь, будто его чрезвычайно интересует советское оружие, обращая внимание фюрера на каждую мелочь. Но Гитлеру внезапно наскучил осмотр. Ни с того ни с сего он свернул к боковой двери, вышел на Унтер-ден-Линден и был таков. Вместо получаса он пробыл на выставке минут пять от силы. А Герсдорф остался стоять в шинели, заряженной готовыми взорваться бомбами. «Выключить» пусковой механизм не было возможности. Кислота делала свое дело, с каждой секундой все глубже вгрызаясь в проволоку. Едва Гитлер скрылся из виду, Герсдорф выбежал в туалет и там вырвал из обеих бомб запалы. Этот отважный офицер не погиб в тот день, хотя и готов был отдать свою жизнь, и дожил до 1980 года562. А Гитлер снова ушел, и семейство Бонхёффер не дождалось радостной вести.