Сын рыбака - Вилис Тенисович Лацис

просидела у Бангеров несколько часов, пока приехал Эдгар. Он рассказал, что проводил инженера до самой больницы. Там ему сделали рентгеновский снимок и сказали, что кость цела, нога только вывихнута. Недели через две он опять сможет ходить. Внешне остававшаяся все время сдержанной, Анита теперь совершенно успокоилась и, разыскав Эдзита, ушла домой. Хорошо, что все обошлось благополучно и человек, которому она причинила столько боли, не останется калекой, не уйдет от нее с печальной отметиной на всю жизнь. Первый раз за долгое время она почувствовала какое-то облегчение. Сейчас она желала только одного — поговорить обо всем с Оскаром, первый раз открыто коснуться того, о чем оба они молчали до сих пор. Как темная гора, не названное по имени, но известное им обоим и обоими выстраданное чувство лежало между ними. Сейчас все кончилось, и она могла радоваться, что не случилось худшего, что инстинкт самосохранения остановил ее в последний момент.

Меньше всего ей хотелось бы встретить сейчас брата Теодора. Но его-то она и увидела у ворот дома, где он, очевидно, кого-то дожидался. Тепло одетый, спрятав одну руку в карман, заложив другую за спину, он прохаживался мимо забора и поразил Аниту смиренным выражением лица. Завидев ее, Теодор еще издали приподнял шляпу и согнул в подобострастном поклоне спину. Взор его был кроток, вся фигура излучала безграничную почтительность.

— Приветствую вас, уважаемая госполо Клява.

— Здравствуйте, — сухо ответила Анита.

И, словно позабыв о его присутствии, она хотела пройти в калитку. Но Теодор, по всей видимости, собирался вступить с ней в разговор.

— Не слишком ли я вас затрудню, если попрошу пожертвовать несколькими минутками для важного разговора? — ловко подскочив к ней, спросил он.

— Вы хотите говорить со мной? — удивилась Анита.

— Да, именно с вами. Уверен, что этот разговор весьма заинтересует вас.

— Вы, по-моему, ошибаетесь, — равнодушно бросила Анита.

— Не думаю.

— Почему вы не обращаетесь к моему мужу? Оскар, возможно, помог бы вам.

— Вы меня не совсем верно поняли. На этот раз мне не нужно ничьей помощи. Это не относится к моему миссионерству, дело это совершенно частное. Но вы упомянули об Оскаре… Разве он дома?

— Нет, сегодня вы его не сможете видеть. Он вернется ночью или завтра рано утром.

— Ах, вон как! Ну, это ничего, в таком случае мы обойдемся и без него, — что-то фамильярное, словно намек на общую тайну, проскользнуло в голосе проповедника. — Если бы с вашей стороны не было возражений, я бы лучше поговорил об этом в комнате. В конце концов это слишком важное дело, чтобы объяснить его в двух словах. Вы устанете, стоя на улице, а мальчуган простудится.

Аниту удивила настойчивость Теодора.

— Как хотите, — сдержанно ответила она. — Должна признаться, что ваши дела меня нисколько не интересуют.

Но Теодор сделал вид, что не замечает язвительности ее слов. Услужливо бросился он открывать калитку, пропустил Аниту с Эдзитом и последовал за ними сам. Так далеко во владения Оскара он еще ни разу не забирался. Подчеркнуто пренебрежительный тон Аниты его не оскорблял. Совсем наоборот, чем надменнее она с ним держалась, тем ему было приятнее, тем больший триумф был ему уготован.

Теодор, не дожидаясь приглашения, снял пальто и повесил на вешалку, словно готовясь к длительному пребыванию в этом доме.

— Как уютно вы здесь устроились, — умилялся он, оглядывая светлую, чисто убранную комнату. — Мне всегда доставляло удовольствие видеть молодые счастливые семьи, и я охотно помогал им добрым словом и поучением. Но, к сожалению, слова не всегда действуют. Брак слишком важное и сложное дело. Вы вдумайтесь только… Два человека, любящие друг друга больше всего на свете, заключают союз на всю жизнь, отдают один другому все свои лучшие чувства, жертвуют всеми своими удобствами и часто даже легким и счастливым будущим, дабы совершилось то прекрасное таинство, которое заповедал людям господь. И все же как часто случается, что один из супругов забывает свои обязанности, свой долг, свои клятвы и бредет тайной, греховной стезей.

Анита села против проповедника, приготовившись к схватке. Пусть только он не воображает, что она позволит ему читать мораль. Вероятно, с этим он и пришел. Ясно, что до его всеслышащих ушей дошли какие-то слухи, раз Ольге Менгелис все было известно.

— Как можно обманывать человека, которого любишь и который любит тебя! — продолжал Теодор. — Друга, который доверяется тебе, чье сердце бьется тобою, кто заботится о тебе, как мать о сыне! Если так поступает человек слабый, бесхарактерный, невоспитанный или, наконец, оскорбленный жестокостью и дурным поведением друга, — это еще понятно. Но когда это позволяют себе люди, которых мы считаем самыми достойными, которых общество ставит в пример, которых уважают и восхваляют за безупречное поведение, — этому нелегко поверить, это может огорчить каждого порядочного человека. И все же, как мне ни горько, приходится признать, что спотыкаются и эти достойные. Я сам видел это своими глазами.

Он умолк и пристально посмотрел на Аниту.

— Я говорю о вашем муже.

Анита вздрогнула от неожиданности.

— Об Оскаре? — не веря своим ушам, вскрикнула она. — Но при чем тут Оскар?

— Вот видите, даже вам это кажется невероятным, а ведь вам-то он больше всего и причиняет горя. Если бы вы знали, как тяжко мне говорить об этом, доставлять вам такое огорчение. Но моя совесть не дает мне права молчать, мой долг сказать вам об этом. Да, мадам, вы не являетесь примером счастливой жены.

Поднявшись со стула, Анита резко его оборвала:

— Вы совершенно напрасно берете на себя этот труд. Никто вас за это не поблагодарит. Я вам не верю, вы шантажист!..

Но Теодор обладал неистощимым запасом невозмутимости и смирения.

— Вы не сомневаетесь в верности мужа?

— Нисколько. Я его слишком хорошо знаю, чтобы вам поверить.

— Когда я вам расскажу о его прошлогодних похождениях в Курземе, тогда вы не будете так уверены в нем…

— Напрасный труд. Можете рассказывать что угодно, фантазия у вас, как видно, богатая, но я верю только доказательствам.

— Я вам их представлю. Только немного терпения — вам надо знать все с самого начала.

Когда Анита успокоилась и снова села, Теодор в кратких, но безжалостных выражениях рассказал, как он застиг Оскара в постели одной молодой девушки и как потом не раз видел их целующимися.

— Вскоре он уехал, потому что продолжать все это в моем присутствии было слишком неудобно. Они все время переписываются и, насколько мне известно, собираются встретиться на днях. Оскар хочет бросить все и уйти с ней. Теперь вы мне верите?

Анита страшно побледнела.