Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики - Владимир Соколов

Как стало известно, в дополнение ко всему Тухачевского также обвинили в связях с контрреволюцией на основании фактов наличия дезинформационных материалов, которые им подписывались в ходе взаимодействия с политической разведкой ОГПУ НКВД при проведении ею операции «Трест» и других оперативных мероприятий. Эти донесения огульно были признаны тогда следствием и судом подлинными и составленными по личной инициативе маршала с целью передачи врагу сведений об РККА для нанесения ей урона.

Действительно, чекисты гнали на Запад фальсифицированную информацию — прежде всего о Красной армии. Эту дезу специально готовили офицеры штаба и военные разведчики. Согласие на эту работу дал и заместитель наркома Тухачевский.

Более того, желая придать авторитет мифической монархической организации, разведчики-чекисты сообщили эмиграции, что в число подпольщиков входит и Тухачевский. Потом сообразили, что это уж слишком (ведь в жизни нередко мысли материализуются!). В дальнейшем его фамилия в ходе этой операции не упоминалась, но было уже поздно: на Западе запомнили, что молодой маршал возглавляет оппозицию Сталину. Эту тему стала открыто обсуждать и западная пресса, о чем советская разведка сообщала вождю, укрепляя того во мнении, что Тухачевский опасный для него человек.

Тухачевский был в Лондоне, ездил в Германию шесть раз, не считая плена в Первую мировую, где он в лагере для неисправимых беглецов в Ингольштадте лично познакомился с Шарлем де Голлем. У немцев остались какие-то документы, подписанные им. Эти подписи и использовали немецкие спецслужбы при подготовке компромата для Сталина.

Тухачевского погубили не только изложенные выше факты, но и германофильство, и приверженность немецким взглядам на построение армии, а также тесные личные отношения в германском Генштабе, недальновидность и неразборчивость в связях, безоглядная откровенность, граничащая с болтливостью. Правда, с приходом Гитлера к власти давние дружеские отношения с немецкими военными прекратились.

В исторической литературе встречается утверждение, что немцы, например, якобы узнали от Тухачевского, что для РККА он заказал только легкие танки с броней в 13 мм. Это позволило Германии ограничиться насыщением своих дивизий большим (75 орудий) количеством легких (435 кг), маневренных (без труда перекатывались двумя артиллеристами) пушек калибра 37 мм. Эта пушка обычным бронебойным снарядом могла пробить 28 мм брони на расстоянии в 500 м, то есть советские легкие танки она могла поразить и с километра. Кроме того, каждый пехотный взвод немцев имел легкое противотанковое ружье калибра 7,92 мм с бронепробиваемостью 25 мм с 300 м. Наряду с этим каждый солдат, имеющий винтовку (таких в дивизии 12 609), носил с собой 10 усиленных бронебойных патронов, которыми с расстояния 100 м можно было пробить броню толщиной 13 мм. То есть против советских легких танков с легкой руки маршала немцы были защищены исключительно хорошо. Вдобавок они на всякий случай разработали 50-мм противотанковую пушку, которая с 500 м обычным бронебойным снарядом пробивала 61 мм брони (то есть могла подбить Т-34), а подкалиберным снарядом прошивала 86 мм брони (могла бороться с танками KB).

10 мая 1937 г. неожиданно для всех инициаторов заговора Тухачевский был переведен с поста первого заместителя наркома обороны на должность командующего войсками Приволжского военного округа. 13 мая сотрудники Особого отдела представили наркому Ежову справку на маршала по материалам, имевшимся в НКВД.

На Никольской улице в Москве, по левой стороне от Кремля, сохранилось неприметное здание в три этажа. 11 мая 1937 г. здесь собралось специальное судебное присутствие Военной коллегии Верховного суда Союза ССР. Оно рассматривало дело «Антисоветской троцкистской военной организации».

Дело рассматривалось без участия защиты и обвинения, без вызова свидетелей. Председательствовал армвоенюрист В.В. Ульрих. Ему помогали маршалы С.М. Буденный,

В.К. Блюхер, командармы 1-го ранга Б.М. Шапошников, начальник штаба РККА И.П. Белов, командармы 2-го ранга заместитель наркома обороны Я.И. Алкснис, П.Е. Дыбенко, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа Н.Д. Каширин и Е.И. Горячев — командир кавалерийской дивизии имени И.В. Сталина.

19 мая 1937 г. состоялось партсобрание коммунистов Разведупра. Начальник ведомства Урицкий обреченно сетовал на сотрудников управления, которые, видя его дилетантство в разведке, мало ему помогают в работе.

21 мая 1937 г. на совещании в Разведупре выступил Сталин, который заявил, что военная разведка со своим аппаратом «попала в руки немцев», и дал указание распустить агентурную сеть.

22 мая в Куйбышеве был арестован маршал Тухачевский, 24 мая его перевозят в Москву, 26 мая после очных ставок с Примаковым, Путной и Фельдманом он под пытками дал первые признательные показания.

На XIII съезде КП(б)У, проходившем в Киеве в период с 27 мая по 3 июня 1937 г., С.В. Косиор говорит о «продолжении линии на дальнейшую украинизацию» по тем же направлениям, что и десять лет назад.

2 июня 1937 г. Сталин повторил свое выступление в Разведупре на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны. В частности, он сказал: «Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности, и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно, только не на нас. Разведка — это область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши».

В тот же день начальник Разведупра С. Урицкий оставил Разведупр (откомандирован на строевую должность командующего войсками Московского военного округа), а его место занял вернувшийся из Испании армейский комиссар 2-го ранга Я.К. Берзин. Накануне за успешное выполнение задач зарубежной командировки последний был награжден орденом Ленина.

Во время аудиенции у вождя сначала Берзин доложил о результатах своей деятельности в Испании. Затем между ними состоялась беседа приблизительно следующего содержания.

Берзин: «Товарищ Сталин, мы отправляем в Испанию очень хорошее стрелковое оружие, но без толку: войну республиканцы все равно проиграют — зачем нам вкладываться?»

Вождь заметил: «Ну, в танках кое-что упростить можно, в самолетах тоже, а в винтовке-то что?»

Берзин нашелся: «Самая деликатная операция у оружейников, товарищ Сталин, — в длинном стволе делать нарезы. Остальное все просто, а вот это. А что, если мы будем гнать туда просто гладкие стволы? Что поставили, то поставили, а дальше в партиях пойдут уже не нарезные».

Сталин засомневался: «Испанцы войну продуют, а потом скажут: это русские, из-за вас, из-за вашего плохого оружия».