Мир Чаши. Дочь алхимика - Филипп Крамер

Знать бы только, кто к ним пришел в теле принца Орбо…

Но Жозефина прогнала эти мысли — негоже омрачать светлый праздник, чудо возвращения и встречи. Сегодня — пировать и веселиться, выкрикивать здравицы живым и с теплой улыбкой вспоминать павших, чувствовать рядом всех тех, кто любим и дорог. Будет время для боли и скорби, для дум и боя, но сейчас есть время для радости и только для нее.

Появившийся Мартин вручил Адам темные, покрытые пылью бутыли, и поклонился Жозефине:

— Госпожа, там человек стучится, просит войти.

Ни соблюдать этикет, ни опасаться кого бы то ни было Жозефина, удивившись, не стала и самолично пошла к воротам встречать неожиданного гостя.

Сказать, что неожиданность оказалась приятной, означало бы постыдно промолчать: за кованой решеткой стоял Меченый. Одежду он успел сменить, но тело носило следы дальнего пути и нелегкой битвы. Старый шрам на щеке пересекал свежий порез, отросшие волосы с одной стороны были опалены, сияющий Узор в некоторых местах был помят, кое-где под одеждой тоже угадывались наспех стянутые лекарем раны, но маг улыбался во весь рот с видом человека, исполнившего свой долг до конца и победившего.

— Я знал, что если на этой окраине что-то происходит, то это обязательно связано с вами, — говорил он, пока Жозефина отпирала калитку, — так что я пришел засвидетельствовать свое почтение. — Он шагнул во двор и улыбнулся еще шире, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. — Проще говоря, я ужасно рад видеть вас. Обменяемся новостями здесь или пригласите в дом?

Жозефина наконец задвинула засов в петли и, не сдерживая радости от того, что Меченый жив и даже зашел в гости, едва она появилась в городе, бросилась ему на шею, как самая обычная девушка, не облеченная ни кровью нобле, ни титулом Предводительницы, никакими условностями, которые могли бы помешать ей выразить свои чувства.

Меченый распахнул руки и сомкнул их на прижавшемся к нему теле. Всегда сдержанный, полностью владеющий собой, сегодня он был необычно открыт и откровенен; и было ли тому виной ощущение всеобщего праздника и сопутствующее ему вино?..

Найдя наконец в себе силы соблюсти хоть какой-то этикет и пригласить гостя в дом, Жозефина отстранилась, все еще обнимая мага за плечи. Запрокинув голову, чтобы произнести формулу вежливости, она увидела его глаза — те самые, зеленые с карим вокруг зрачка, сияющие и искрящиеся, вдруг оказавшиеся так близко, что соприкоснулись ресницы. Крепкая теплая ладонь, излучающая силу и нежность, легла на каштановые кудри, бережно притягивая еще ближе. Замирая, Жозефина подалась вперед сквозь неловкость страха и предвкушения. Меченый склонился к ней, и она ощутила терпкий и сладкий вкус вина на его губах, и весь мир перестал существовать на те мгновения, что он целовал, целовал, целовал ее в залитой солнцем столице, у ворот ее дома, где ждали живые и радостные домочадцы, праздновавшие окончание войны.

Когда их губы разомкнулись, маг еще несколько мгновений не выпускал девушку из объятий, поддерживая ее, пока она не осознала заново, где верх, где низ и где ее собственное тело. Невысказанное, но обретшее плоть признание осеняло их обоих, делая мир светлее и ярче. Всякие различия крови, титулов, времени стирались и растворялись в этом сиянии, и Жозефина с чувством абсолютного счастья и глубоким пренебрежением к мыслям о том, прилично ли девушке такое поведение, взяла Меченого за услужливо подставленный локоть.

— И давно ты стучишься в мой дом, имея право войти, когда тебе понадобится? — поинтересовалась она с кроткой улыбкой, ведя мага к крыльцу. Тот замялся, пробубнил что-то о приличиях и необходимости удостовериться…

— Я просто хотел, чтобы ты вышла одна, — сдался он, мерцая золотыми искрами счастья в глазах.

Они вошли в залу рука об руку, и мага приветствовали как старого знакомого и дорогого гостя. Едва все устроились за столом, Мартин разлил темное, пенящееся вино, и Жозефина первой подняла бокал:

— За Золотые Пики!

— За де Крисси! — хором проорали бойцы следующий тост.

— За де Вардена!

— За Меченого!

Выпив за четыре тоста подряд, собравшиеся отдали должное пирогам Агнес и собственному жгучему интересу.

— Поговорим о животрепещущем. — Жозефина по вбитой годами привычке вытерла пальцы хрустящей салфеткой. — Что с вами было?

Домочадцы, переглянувшись, растерянно пожали плечами; Мартин пожевал губами, ища слова.

— Мы не помним, госпожа, целая седмица прошла мимо. Был пожар, крики, люди… — Он беспомощно замолчал, и девушка кивнула ему, показывая, что ответ принят и понят. Она, разумеется, не стала им говорить, что уже оплакала их после страшных новостей, привезенных Сержем; кто-то изменил произошедшее для нее, и этим кем-то мог быть только тот, кто забрал у нее наследную мизерикордию, давшуюся ему в руки так легко, словно именно он должен был владеть ею.

Она повернулась к Меченому, сидевшему ошую, — место справа занимал дядя:

— Моя история слишком длинная, чтобы рассказывать ее сейчас, так что давай ты.

Маг не заставил себя упрашивать — только спешно догрыз кусок ягодного пирога.

— Когда мы расстались, я поехал сначала в Академию, но эти надутые индюки объявили нейтралитет и помогать отказались, так что пришлось отправиться за помощью на Юг. К моему удивлению, еще на границе я увидел стяги Золотых Пиков и уже в Лиме узнал, что Юг присягнул им на верность. Я добился встречи с командующим армией, который собирался идти на столицу, и убедил его, что город надо освободить, а не взять. Стоит сказать, что тогда к армии примкнуло множество сомневавшихся, а заодно нашлись маги, которые открыли Врата как смогли близко к столице. Благодаря им мы успели вовремя — город уже почти взяли, так что мы ударили им в спину и сражались на улицах. С нашей стороны, кстати, было куда больше зверолюдов, чем у подземников — надо было видеть их лица, то есть морды, когда они обернулись и увидели своих же собратьев…

— А король? — спросил Брэнд, все время рассказа одобрительно кивавший.

— Трейр потерял право на корону. Он оставил город и бежал.

— Этого права у него никогда и не было! — с ожесточением отозвалась Жозефина. Трейра следовало найти и убить, завершая месть Орбо, — слишком дорогой ценой она была куплена, чтобы оставлять ее цель в живых.

Меченый тяжело вздохнул:

— Жозефина, я был королевским магом и поддерживал корону.

Она коснулась его ладони и заглянула прямо в глаза:

— Ты был государственным магом и защищал страну, а не короля.

Маг медленно кивнул. Всем, кто пережил войну, предстояло заново переосмысливать свою жизнь. Самые разумные начинали это делать уже сейчас, а государственным магам в уме было не отказать.

— Да. И тоже должен сообщить — нам оказали очень большую помощь болотники.

— Щука? — Жозефина вновь расцвела улыбкой. Болотный князь не нарушил данного обещания и привел своих людей.