Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - Роберт Хайнлайн

– Она не тощая! При ее весе, телосложении и возрасте она как раз в самый раз!

– …и кругленькая, где надо!

– …сдублировала свою личность в компьютере моей яхты «Дора». Все работы проводились от моего имени и оплачивались мною же, поэтому никто не посмел интересоваться, зачем Старейшему – есть же у возраста какие-то преимущества, в особенности среди говардианцев, – потребовался огромный компьютер на яхте, уже оснащенной одним из самых современных компьютеров в космосе. Ну а тем временем на крыше дворца, в особняке, который одолжил мне Айра и куда, кроме меня, пускали только нескольких таких же бессовестных, как я, в комнате, в которой я не слишком нуждался, подрастал клон.

Когда пришло время уезжать, очень большой чемодан с очень маленьким клоном поехал в космопорт в моем собственном багаже – между нами, конечно, – и его погрузили в «Дору» без досмотра, как собственность председателя… вы помните, что я не отдавал молоток Арабелле до тех пор, пока наши транспорты не ушли в космос. А я с Айрой и со всей моей компанией на борту улетел последним.

И вот я взял клон на борт, Минерва тем временем отключилась от исполнительного компьютера и благополучно оказалась внутри «Доры», сохранив до последней крохи все воспоминания, материалы большой библиотеки и полный архив клиники Говарда, в том числе документы секретные и конфиденциальные.

Ей-богу, это была самая удачная афера на моей памяти, Джастин. Абсолютно чистая, забавная и противозаконная – во всяком случае с тех пор, как мы украли «Новый фронтир». Но я рассказываю это не затем, чтобы похвастаться – ну, скажем, не только затем, – я хочу поинтересоваться, действительно ли мы сумели оказаться такими ловкими, как предполагали? Никаких слухов? Ты сам не заподозрил чего-нибудь? А Арабелла?

– Уверен, что Арабелла ничего не подозревает. Я не слыхал, что и у Нелли Хильдегард лопнул хотя бы один кровеносный сосуд. Мм… но я-то кое-что заподозрил.

– В самом деле? И где же мы оступились?

– Не то слово, Лазарус, Минерва, мы с вами неоднократно имели возможность общаться, когда Айра был исполняющим обязанности председателя. Помните, как проходили наши разговоры?

– В самом дружелюбном тоне, Джастин. Вы всегда объясняли мне, чего хотите, а не просто приказывали выдать информацию. Потом вы непременно болтали со мной и всегда были достаточно милы и никуда не спешили. Вот поэтому я сохранила о вас самые теплые воспоминания.

– Итак, Лазарус, именно поэтому я и почуял покойника за гобеленом. Примерно через неделю после вашего отлета мне что-то потребовалось от исполнительного компьютера. Представьте себе: у тебя есть старый друг с приятным голосом – он не изменился, Минерва; я узнал его, хотя был озадачен вашей внешностью, – ты заходишь к этому старому другу, и вдруг тебе отвечают монотонно и ровно, без каких-либо интонаций: «НУЛЕВОЙ РЕЗУЛЬТАТ… ПОВТОРИТЬ… ОЖИДАЙТЕ ОТВЕТА ПРОГРАММЫ». Нетрудно догадаться, что твой старый друг умер. – Он улыбнулся Минерве. – Трудно передать, как я был рад узнать, что этот мой старый друг возродился в виде молодой очаровательной девушки.

Минерва пожала ему руку, слегка покраснела и ничего не сказала.

– Гм… Джастин, ты об этом никому не рассказывал?

– Предок, вы считаете меня дураком? Я знаю свое дело.

– Прошу прощения. Ты не дурак, если только не решишь вернуться, чтобы работать на старую каргу.

– А когда прибудет следующая партия мигрантов? Мне жаль оставлять работу, я потратил столько времени на изучение вашей жизни. К тому же я не представляю себе жизни без моей личной библиотеки.

– Гм, трудно сказать, сэр, когда сюда завернет такси в такой поздний час. Поговорим попозже. А вот и наш дом, – добавил Лазарус.

Джастин Фут обратил внимание на появившийся из-за деревьев дом и повернулся к Минерве:

– Я кое-что не понял из ваших слов, кузина. Вы вроде бы говорили, что передо мною в долгу. Если я был любезен с вами в Новом Риме, то вы были со мной не менее любезны. Скорей всего, это я перед вами в долгу, ведь вы всегда оказывали мне необходимую помощь.

Вместо ответа Минерва молча посмотрела на Лазаруса.

– Твое дело, моя дорогая, – сказал он.

Минерва глубоко вздохнула.

– Я собираюсь назвать своих детей – а их будет двадцать три – именами моих двадцати трех родителей.

– Да? Это весьма уместно.

– Ты мне не кузен, Джастин, ты мой отец. Один из отцов.

Сразу за рощей деревьев на северной окраине Глухомани дорога повернула направо, к дому Лазаруса Лонга, но я едва обратил внимание на это сооружение, настолько ошеломило меня утверждение Минервы Лонг. Я ее отец?! Я?!!

– Закрой рот, сынок, а то птичка нагадит, – сказал Старейший. – Дорогая, ты его потрясла.

– О боже!

– Немедленно перестань изображать изумленного фавна, иначе придется зажать тебе нос и влить в рот две унции восьмидесятипроцентного этанола, замаскированного под фруктовый сок. Ты здесь ни при чем. Джастин, ты как насчет замаскированного этанола?

– О да! – с жаром подтвердил я. – Когда я был молод, кроме этанола, меня интересовала только одна вещь.

– Если эта вещь – не женщины, подыщем тебе монашескую келью, где ты сможешь накачиваться в одиночестве. Но это все-таки женщины – я знаю тебя гораздо лучше, чем ты полагаешь. Ну что ж, совершим возлияние… или полдюжины – как получится. Только без этой парочки: они потенциальные алкоголики.

– Ужасное…

– …но прискорбно верное замечание.

– Но мы поступили так только один раз…

– …и это не повторится!

– Эй, детки, не зарекайтесь, дрыбадан может подкрасться незаметно. Лучше помнить свою сопротивляемость, чем отрубиться по недомыслию. Вот вырастете, наберете вес и будете справляться с алкоголем, если только Иштар не напутала в ваших генах, а это вряд ли. Но вернемся к нашим баранам, Джастин. Да, ты один из родителей Минервы. Это тебе комплимент, потому что все двадцать три хромосомные пары были выбраны по результатам анализа тысяч образцов тканей, принадлежавших совершенным людям, с помощью жуткой математики, способной учесть все многообразие переменных; добавим сюда познания Иштар в генетике и несколько моих совершенно никчемных рекомендаций. Таким образом наша милашка получила именно ту смесь, которую хотела.

Я попытался оценить проблему: да, это была чрезвычайно сложная задача, куда сложнее обычной задачи генетики – проконсультировать мужчину и женщину пред зачатием ребенка, – но Минерва коснулась меня левой рукой, и я выкинул все из головы. А Лазарус все еще рассуждал:

– Минерва могла выбрать мужское тело, два метра ростом, весом под сто килограммов, сложенное, как Джо-великан и с причиндалом, как у жеребца. Но она предпочла стать собой – стройной, застенчивой женщиной… Впрочем, относительно застенчивости – тут я не уверен. А ты сама, дорогуша?