Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов

таким на любом посту, каким был Ленин и есть Сталин.

2 июля 1942 года.

Обычный день. С утра до 14 часов готовил материалы к бюро райкома. Беседы, анкеты, проекты.

Обед.

Время точно остановилось. Читал газеты.

В 16 часов – доклад в 15-м ремесленном училище «Итоги года Отечественной войны». Ребята слушали, глаза блестели. Незаметно пробеседовал до вечера. Благодарили, просили еще рассказать.

В 20 часов – освежающая баня. Точно груз снял с плеч. Дома увлекся стихами Лермонтова.

Радио передает штампованные обычные агитки с выражением однотонного чувства, но без глубокой мысли. Творчества недостает, а страсти много деланой.

3 июля 1942 года.

Сегодня бюро – это школа. Утвердили трех парторганизаторов, освободили трех парторганизаторов. Некоторые не явились.

Был на фабрике им. Горького. С 17 до 19 часов совещание директоров и секретарей парторганизаций. Получили установки об обязательной эвакуации (женщин, имеющих двух и более детей, инвалидов-пенсионеров, престарелых мужчин старше 60 лет, женщин старше 55 и школьников моложе 15), о поливке и прополке овощей, дисциплине и революционном порядке.

День прошел спокойно, без обстрелов, очевидно, бандитам всыпали.

Стоит теплая погода.

В Севастополе бои на улицах.

4 июля 1942 года.

День пошел спокойно, без обстрела. Проверил рост парткадров в Промкомбинате и РЖУ. <…>

С полуночи и до утра дежурю. Слушал музыку и читал «Красную звезду»[98].

Хороший денек выпал. Не верится, что затишье перед грозой. Севастополь пал, сердце горит от ненависти. Как жаль славный город. Отомстим.

5 июля 1942 года.

С утра был на огороде. Прополол капусту и брюкву. В 16 часов начался артобстрел. Гул выстрелов со стороны Стрельны, нарастающий вой снарядов, а затем взрывы в городе.

После обеда отдыхал, был у Валентины Антоновны. Играл с Вовой в шахматы.

Ночевал в детдоме. Днем перегрелся на солнце, ночью сильно болело сердце.

6 июля 1942 года.

Проверял работу комсомольской организации на заводе № 4. В цехе № 6 парторг и мастер тов. Д-ов и его дочь – ударники. В цехе № 32 парторг и комсорг – мать и дочь. Много на заводе молодежи. Работают удивительно старательно. Много ударников.

В конце дня потерял ключ.

Вечером в кинотеатре «Форум» смотрел кинокартину «Бравый солдат Швейк».

10 июля 1942 года.

День открылся докладом «Ленинско-сталинское руководство в период Отечественной войны». Суть руководства: научное предвидение, учет производительных сил, кадры и их роль, стиль в работе. Затем бюро райкома. Наш вопрос: «Практика подбора, воспитания и расстановки комсомольских кадров» (завод им. Калинина и фабрика Урицкого).

Подготовка к докладу «Военные и политические итоги года Отечественной войны». С 20 до 22 часов делал доклад.

День прошел с пользой.

11 июля 1942 года.

Ночью дежурил в райкоме. День провел в делах.

13 июля 1942 года.

Целый день на эвакопункте отбирал квалифицированных рабочих в авиапромышленность. Затем совещание директоров, все по вопросу эвакуации. Вечером дома. Один.

14 июля 1942 года.

Вызывают на работу в военную прокуратуру. Снова предстоит сменить пост на военную работу. Ну, Саша, будь настойчив, терпелив и не щади врагов.

15 июля 1942 года.

Оформил расчет в райкоме. Завтра перехожу на новую работу. Старые товарищи, жаль с вами расставаться. <…>

Меня ожидает на новом посту сложная работа. Приказ партии для меня – закон жизни.

21 июля 1942 года

День и ночь грохочет артиллерия. Это наши бьют по фашистам. Хорошо. Хотя некоторые побаиваются, не различают обстрел, это враги или наши дальнобойные. На улице тепло, а у нас в РОНО темно и сыро. Окна снова забили досками и засыпали песком. Возможен штурм. <…> Этот маньяк может полезть на Ленинград, с него станется. Не бывать, конечно, ему в Ленинграде, я в этом уверена, да и большинство жителей наших тоже, но напортить он может. <…>

Какие дела сегодня? На огород бы надо пойти обязательно – очень плотно растет репа и свекла. Сердце даже замирает от жалости, от мысли, как тесно там бедным свеколкам и репкам. <…>

Детский дом сегодня не уехал – эвакуация задержана до особого распоряжения. Буря на Ладоге или еще что-нибудь другое? И все эшелоны задерживаются.

Интересно, как чувствуют себя люди, которые уезжают? Вот Т.А. так радовалась, а теперь уже в состоянии депрессии. Да, уехать нелегко. А я? Хочу ли я ехать? Хочу ли я остаться? Не знаю. Иногда, когда я вижу себя близко со своими родными, я безмерно счастлива. Я решаю: еду во что бы то ни стало. Иногда, когда я представлю себе ясно все, я решаю: нет, я буду здесь, может быть, здесь я нужнее, может быть, я сделаю то, для чего стоит жить. <.. > Ну что стоят наши жизнешки? И не все ли равно, быть убитой, умереть от дистрофии или дожить до седин и мучиться с какой-нибудь саркомой или параличом?

Надо бы сделать что-нибудь героическое, необыкновенное, но нет его. Нет, нет. Все обыкновенно <…> [Г. К-ва].

24 июля 1942 года

На «лечебном питании» пока все вкусно и сытно…

У меня маленькая удача. Начал сбор редиски второго посева – громадного размера и вкусная <…> [М. К.].

25 июля 1942 года

Друзей и знакомых в городе почти нет и поэтому очень скучно, не к кому сходить, не с кем поговорить. На работе очень неинтересно. Каждый день одно и то же. Все уезжают или собираются уезжать. Это производит очень неприятное впечатление.

Город ежедневно обстреливают. С каждым днем становится страшнее. Когда будет этому конец? Все ужасно надоело. Каждый день недоедание. Это хуже всего. Поговаривают, что прибавят с 1 августа хлеба. Это было бы счастьем! Я ем два раза в день. Утром встаю для того, чтобы поесть суп с хлебом, и ходишь-бродишь для того, чтобы поесть вечером и лечь скорее спать. И так каждый день. Ничего не хочется делать и никуда не хочется идти.

Как-то с мамой пошли в театр на оперетту «Летучая мышь». Напрасно. На первый акт опоздали, затем была продолжительная воздушная тревога [Б. З-ва].

26 июля 1942 года

Сегодня уезжают мама и доктор Левит. В два часа дня выехал на Финляндский вокзал. Машину достал в Горздравотделе. Народу на вокзале масса. С трудом сделали посадку. В вагонах сидеть негде. Все забито мешками, узлами, корзинами. У мамы восемь мест. Дождался Левита, помог ему сделать посадку в тот же вагон. Простился с мамой и около семи часов