Обратный отсчет - Олекса Белобров

Хантер знал — так выглядят вдовы, чьи мужья недавно погибли или внезапно умерли. В тех случаях, когда у них не остается родственников по мужской линии, которые могли бы взять их на содержание, эти женщины остаются без средств к существованию и выживают только за счет закята — милосердного подаяния в пользу бедных, которое считается одним из пяти основополагающих принципов Ислама. Но, несмотря на заветы Пророка, в жизни все это выглядело несколько иначе.

Бача-дуканщик вдруг заорал на женщин, а затем все же швырнул им, как кость собакам, пригоршню мелких монет. Вдовы, опустившись на колени, бросились подбирать мелочь. Галя, ошеломленная таким отношением к несчастным, хотела было помочь им, но Хантер ее удержал. Желая хоть как-то помочь несчастным, Галина сунула в ладошку одной из афганок купюру в десять афгани. Та поклонилась шурави-ханум, а потом, отведя девушку в сторону, что-то прошептала. В следующее мгновение вдов-нищенок уже не было в дукане, но вопль торговца-соседа возвестил, что и этот правоверный мусульманин не в ладах с заветами пророка Мухаммада.

Галя продолжала перебирать джинсы, но ни веселья, ни удовольствия на ее лице больше не было. Заметив это, Александр, улучив подходящий момент, пока дуканщик перетаскивал тюки с товаром, приблизился к девушке.

— Что-то случилось, о рахат-лукум моего сердца? — вполголоса спросил он, поглядывая, как тощий и малорослый бача запросто ворочает тюки весом в полцентнера.

— Афганка предупредила, чтобы мы остерегались, — шепнула Галя. — Якобы в дукане напротив какой-то мужчина все время следит за тобой, и, похоже, он тебя знает… Это опасно? — спросила она, кладя ладонь на цевье своего «окурка».

— Как, помнится, говаривал подполковник медицинской службы Седой, — улыбнулся Саня, — вскрытие покажет. Ты пока продолжай в том же духе, а я погляжу, что там такое. — Он не спеша направился к выходу.

Снаружи все выглядело спокойно. Ваня стоял рядом с машиной с автоматом наизготовку, вокруг толпились любопытные бачата. В дукане напротив ничего не разглядеть — окна, заваленные товаром, не позволяли заглянуть внутрь. Галя тем временем выбрала джинсы и начала торговаться.

— Не торгуйся, дорогая! — отрывисто бросил Хантер. — Уплати, и пусть бача поможет донести сумку до машины. — Он подождал, пока Афродита, несколько удивленная его тоном, выполнит распоряжение. — Теперь дошли патрон в патронник, — спокойно посоветовал он. — Поставь предохранитель на автоматический огонь. — Негромкий щелчок подтвердил, что и это сделано.

— Палец положи на спусковой крючок, ствол направь вперед и потихоньку иди к машине, — продолжал диктовать он, наблюдая за дуканами на противоположной стороне улочки. — Если увидишь что-то мало-мальски подозрительное — стреляй не раздумывая! Ну, а теперь — вперед, любовь моя! — Легко чмокнув девушку в затылок, он подтолкнул ее вслед за дуканщиком, тащившим увесистую сумку с покупками.

Оставшись в одиночестве, капитан в два прыжка пересек проезжую часть и оказался у входа в дукан, на который указала вдова-афганка. Еще на ходу он извлек из «лифчика» гранату и, убедившись, что Галя благополучно добралась до машины, выдернул чеку и опустил кольцо в карман. Затем достал «стечкина», снял с предохранителя и, отведя курок, переложил пистолет в левую руку.

Поскольку обе руки теперь были заняты, левою ногой подцепил дверь, точно зная, что двери во всех дуканах Афганистана открываются наружу — чтобы не выбить, — распахнул и влетел в полумрак…

То, что обнаружилось в тесном магазинчике, удивило не на шутку — за прилавком торчал не кто иной, как кадамалор[149]Ахмад, он же Магнат, однажды уже побывавший у него в плену. Верзила Ахмад был в обычной пуштунской одежде, а не в «зеленой» форме, но Хантер узнал бывшего аманата.

— Салам алейкум, Ахмад! — весело промолвил Шекор-туран, вскидывая руки с оружием в приветственном жесте на восточный манер. — Ты, оказывается, живой?

— Алейкум ассалам, себ туран! — вежливо поздоровался Магнат, прикладывая ладонь к сердцу. — Да, я живая: Аллах и ти, туран, сахранит мине жизн. Я согласистса работать на ХАД, и миня аставить. Но я попросить тебя зайти сапсем другой дела…

«Вот, значит, как выглядит у них приглашение!» — слегка обалдел Хантер. Ахмад тем временем продолжал:

— Тебя здес кое-кто ожидат… — Бывший враг указал глазами на бачу-дуканщика, лениво копавшегося на полке с женскими батниками.

После этих слов тот выпрямился и обернулся. Перед Петренко стоял… Наваль во всей своей красе — возмужавший, повзрослевший, с отросшей бородкой, даже разворот плеч и осанка изменились. Прямо на глазах из услужливого помощника дуканщика Наваль перевоплотился в полевого командира — властного и уверенного, рядом с которым даже верзила Магнат казался меньше ростом.

— Салам алейкум, себ туран! — промолвил он, следя за тем, как тот убирает пистолет в кобуру. Гранату, однако, оставил в руке — слишком хорошо знал местные нравы, к тому же она придавала уверенности. — Я радий, чьто ти живоя и здоровая!

— Салам, Наваль! — Хантер обменялся рукопожатием с бывшим узником «бээмпэшки» Лома. — Я действительно жив-здоров, волею Аллаха и усилиями советской военной медицины. Как дела, как хозяйство, как урожай? — Традиция требовала начинать серьезный разговор именно так, а не иначе.

— Псе карашо, хвала Аллах, — приложил обе руки к груди Наваль. — Псе у меня карашо. Воевать многа научитса у Шекор-туран и мушавер Аврамов, ташакур им оба-два, — вежливо промолвил он, исподлобья следя за реакцией собеседника.

— И мы многому научились у вас, Наваль, — совершенно искренне ответил Александр. — Ваша наука пошла нам впрок. Ташакур и тебе! Однако мы же здесь сошлись не для того, чтоб хвалить друг друга. Давай, переходи к делу!

— Ахмад! — властно обратился Наваль к соплеменнику, продолжая, однако, говорить по-русски из уважения к гостю. — Вийди на улитца, передай дравар и ханум Шекор-туран, чьто он здес нимнога задержатьса! А чьтоб шурави-ханум не волновалься, передай от миня этот… — Он выбрал на развале роскошную бежевую персидскую шаль и сунул дуканщику.

— Шурави-ханум звать Афродита. — Хантер прихватил с полки пакет с женским джинсовым костюмом (пусть и Ядвиге что-нибудь перепадет) и, не взглянув на лейбу, добавил к шали. — Ступай, Ахмад, чего встал? — Он без улыбки взглянул на торговца.

Тот наконец вышел из лавки. Предчувствуя, что переговорный процесс будет непростым, а главное, продолжительным, Хантер все же заправил усики чеки в отверстие запала «феньки», а саму гранату затолкал в «лифчик».

— Седесь, туран; как это у вас говорят: в ногах правда нис? — предложил Наваль, указав на ковер, уже расстеленный на полу и заваленный подушками.

Капитан упрекнул себя: несмотря на то что он ввалился сюда с солнечной улицы, он был обязан заметить раскинутый ковер и, уж конечно, сразу опознать Наваля. Положив автомат на колени, уселся по-восточному, скрестив ноги, но не снимая кепи, хотя было тепло — не меньше двадцати пяти градусов. Наваль опустился на подушку напротив, откуда-то появился кальян и чайник с двумя пиалами.