Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Алексеев

Короче. Бели вы хотите сделать женщине приятное, принесите ей цветы. И женщине будет приятно.

Бели вы хотите женщину порадовать, подарите ей духи. И женщина обрадуется.

Но если вы хотите женщину осчастливить, скажите ей: «Ты моя единственная». И женщина будет счастлива.

Просто бред какой-то!

Ну, бред — бредом, а французский писатель Жюль Ренар так и рекомендовал: «Не говорите женщине, что она прелестна, скажите ей, что другой такой женщины в мире нет, и вам откроются все двери».

Возможно, все это относится только к женщинам западно-европейского менталитета, а у южно-восточных женщин все иначе?

Там ведь женщины изначально нацелены на более скромное и даже коллективное, а не индивидуальное понимание своей роли в жизни мужчины.

Незабвенная Гюльчатай определяла это просто: «Одна жена обед готовит, другая жена детей моет, третья жена мужа любит…» И все, и никаких проблем.

Хотя, может быть, это только — кино, художественный вымысел. А на самом деле, возможно, у них в гареме всё не так уж идеально.

И не исключено, что когда по утрам евнух командует: «Все на зарядку!», какая-нибудь младшая любимая жена поднимает дикий визг: «Не смей меня ставить в один ряд со ВСЕМИ!»

Не знаю, не знаю…

Знаю только, с каким гневом и ужасом восприняла бы любая женщина рассказ Марка Твена про одного негра, который получил свидетельство о браке, но в нем по ошибке стояло имя другой женщины. И негр предпочел жить с этой другой женщиной, чем платить два доллара за новое свидетельство.

«Потому что, — утверждал Марк Твен, — разница между двумя женщинами не стоит двух долларов».

Правда, американскому писателю Марку Твену заочно возражала французская писательница Колетт: «Мужчины на удивление нелогичны: твердят, что все женщины одинаковы, но постоянно меняют одну на другую».

Вот и один друг моей уже далекой юности, навстречавшись со многими женщинами, упорно желавшими быть единственными и неповторимыми, как-то признался, что мечтает встретить такую, которая хоть однажды призналась бы, что она — в общем-то, такая же, как и все женщины.

«Вот она-то, — восклицал мой друг, — та, которая скажет, что она такая же, как все, и будет единственной и неповторимой!»

Я спросил: «Ну, предположим, ты встретишь такую — и что?»

Он ответил: «На ней я и женюсь!»

Другу моей юности скоро уже на пенсию.

Но он до сих пор холост…

ЖЕНЩИНА И ВЫХОД

Американские психологи констатировали следующее.

Когда мужчина говорит, что он готов к выходу из дома, то это значит, что от реального выхода его отделяет лишь посещение туалета.

Когда же это говорит женщина, то это означает, что до выхода ей нужно успеть как минимум вымыть голову, погладить наряд и, разумеется, сделать макияж.

Итак, рассмотрим это процесс.

Женщине предстоит светский выход. В театр, на концерт, в гости — неважно куда.

Все равно ведь любой предстоящий концерт, любой спектакль начисто затмит увлекательнейшее зрелище — сборы женщины на выход.

Но, как и всякое зрелище, оно имеет смысл только тогда, когда у него есть зритель. Говорят, что в отсутствие зрителя женщина собирается на выход гораздо быстрее и спокойнее. Но кто может это подтвердить, если не было зрителя?

Итак, сборы женщины на выход наэлектризовывают весь дом, как атмосферу перед грозой.

Начинается все с решимости женщины «привести в порядок руки».

Напрасны неуклюжие попытки мужчины заверить, что руки у нее и так в полном порядке. Наивны его жалкие намеки на то, что нынче в гостях целовать даме ручки как-то не принято, а в темноте зрительного зала руки и вовсе не видны.

В ответ на все это женщина в лучшем случае лишь глянет на мужчину, как на несмышленыша, и промолчит. А в худшем — выскажется. И мужчине лучше не доводить ее до худших высказываний!

Когда с помощью маникюрного прибора и лака для ногтей руки — уже не по намекам мужчины, а по мнению самой женщины — действительно в порядке, наступает момент выбора вечернего туалета.

Вообще-то она еще утром решила, что именно наденет вечером. Но все равно каждый выход в свет — это возможность генерального смотра всего гардероба.

Швыряние из шкафа и в шкаф платьев, юбок, туфелек, шляпок сопровождается громкими, непременно доносящимся до слуха мужчины, в какой бы точке квартиры он ни находился, стенаниями по поводу крайней скудости этого набора.

И вновь попытки мужчины намекнуть, что из этого вернисажа можно составить ассортимент небольшого магазина, совершенно бесплодны.

Ибо в данном случае взгляды на один и тот же предмет излагаются по известному принципу относительности: мужчина считает, что у нее ЦЕЛЫХ ДВЕ сумочки к ОДНОМУ платью, а женщина убеждена, что у нее ВСЕГО ОДНО платье к ДВУМ сумочкам.

Наконец, избрав в муках наряд, женщина с вдохновением истинного художника принимается разными подручными средствами «делать лицо».

Процесс этот начинается с долгих пристальных взглядов в зеркало и стонов-причитаний, похожих на скверные стихи: «О боже, что за рожа, на кого я похожа, о боже!»

Все это произносится тем пламенней и чаще, чем женщина прекрасней и моложе. А чем более — с течением жизни — эти восклицания начинают соответствовать действительности, тем они произносятся реже.

Женщины, эти антинаучно-фантастические создания, терпеть не могут ползучий реализм.

Когда наконец щеки женщины обрели нужную бледность или, напротив, чахоточный румянец, а глаза утонули в иссиня-черных мертвецких тенях век и нафабренные ресницы при похлопывании ими стали издавать деревянный перестук, женщина приступает к последним мелочам — кольца, цепочки, браслеты, платочки…

«Где моя вторая клипса? — стонет женщина. — Где она, я тебя спрашиваю?!»

Тут самое неразумное для мужчины возмутиться: почему она спрашивает о своей клипсе у него?

В ответ он узнает, что больше спрашивать не у кого, ибо чей еще пиджак валяется в прихожей, чья еще сорочка найдена под ванной, чьи еще тапочки изъяты из духовки…

Связь между тапочками и клипсой непостижима. Но мужчине лучше ее и не постигать. Ему следует просто упасть на колени или распластаться на животе у ног женщины и молча ползать по полу в поисках клипсы. Пока женщина сама не найдет ее на собственном ухе.

Вообще роль мужчины-зрителя в спектакле «Женщина собирается на выход» довольно сложна. Потому что мужчина не только и не просто зритель, но и активный участник спектакля.

Наименее продуктивна и наиболее смешна роль мужчины-нытика. Наблюдая бесконечные сборы, он лезет на стены и бьется о них головой, таращится на часы и сует циферблат под нос женщине… Наивный! Он еще не понимает, что любая его двухсекундная реплика вызовет