Александр III и его время - Евгений Толмачев

Перевооружение армии магазинной винтовкой образца 1891 г. и введение бездымного пороха потребовали нового пересмотра уставов.

С приведением в 1879 г. пехотных полков в 4-батальонный состав — 16 однородных рот, где все люди были вооружены малокалиберными скорострельными винтовками, организация русской пехоты в главных своих чертах оставалась неизменной до Мировой войны. Строевая часть была значительно упрощена. Плевна имела последствием снабжение лёгким шанцевым инструментом всех строевых чинов, Шейново ввело перебежки. С целью достижения лучших результатов в подготовке войск действиям в поле, признано было необходимым упражнения периода общих сборов производить не только в постоянных лагерях, но и вне их, в так называемых подвижных сборах. Впервые такие сборы в качестве опыта были проведены в 1885 г. в некоторых войсках Московского округа, а затем с 1889 г. они были применены и в остальных военных округах. В последующие годы подвижные сборы получили такое значительное развитие, что в 1894 г. в них уже участвовало более 2/3 армии (68% пехоты, 65% конницы и 66% артиллерии). Начиная с 1886 г., в программу занятий общих сборов включается также и маневрирование с боевой стрельбой всех родов оружия. Первоначально в виде опыта такое маневрирование было произведено в 1885 г. на полигоне при с. Клементьеве (197а, с. 82—83).

В 1886 г. во всех пехотных и кавалерийских полках были заведёны охотничьи команды из людей, особенно способных к разведывательной службе и выполнению ответственных поручений (по 4 человека на роту и эскадрон). В 1891 г. преобразованы резервные войска. Номерные резервные батальоны получили наименования, а часть их — в пограничных округах была развёрнута в 2-батальонные резервные полки, сведённые по 4 в резервные пехотные бригады и разворачивавшиеся при мобилизации в пехотные дивизии нормального состава.

Стремление ускорить передачу приказаний и донесений в пехотных частях привело к применению для этой цели самокатов. В 1891 г. введено было снабжение ими полевых пехотных войск Европейской России, с расчётом 4-х самокатов на полк и отдельный батальон. Машины были заготовлены на отечественных арсеналах и оказались первоначально настолько несовершенными, что в первое время далеко не оправдали возлагавшихся на них надежд. Поэтому в 1894 г. вопрос о пользовании самокатами в войсках остался ещё мало выясненным.

Серьёзное внимание было обращено на кавалерию. Перед Русско-турецкой войной 1877-1878 гг. насчитывалось 19 кавалерийских дивизий (3 гвардейские, 14 армейских, 1 казачья и 1 Кавказская), состав которых был различен. 1-я гвардейская дивизия имела 4 кирасирских полка, а 2-я гвардейская — конногвардейский, уланский, гусарский и лейб-казачий полки. Все армейские кавалерийские дивизии включали: конногренадерский, драгунский, уланский, гусарский и казачий полки. Независимо от количества полков каждая кавалерийская дивизия состояла из 2 бригад. Регулярные кавалерийские полки имели по 4 эскадрона, казачья — по 6 сотен. Эскадроны и сотни состояли из взводов. 1882 г. ознаменовался «разгромом» русской кавалерии так называемой драгунской реформой. 18 августа 1882 г. 14 уланских и 14 гусарских полков были переименованы в драгунские. Считается, что идея проведения этой реформы принадлежала генералу С. М. Сухотину — фактическому генерал-инспектору конницы (номинально генерал-инспектором числился великий князь Николай Николаевич старший, по смерти которого в 1891 г. должность эта вообще была упразднена). «Исследуя кавалерийские рейды Северо-Американской войны, — писал Керсновский, — Сухотин пришёл к заключению о необходимости преобразовать всю русскую регулярную конницу на драгунский лад. Против этой, в сущности, здравой мысли ничего нельзя было возразить — драгунская выучка ещё Потемкиным признавалась «самонужнейшею и полезнейшей». Однако Сухотин, человек примитивного мышления, материалист и плохой психолог, начал с того, что исковеркал славные наименования полков русской кавалерии, отобрал у них мундиры, которыми они так гордились (в глазах канцелярских утилитаристов эти «побрякушки» ничего не значили), посягнул на самую душу конницы — её традиции. Увлекаясь американской ездящей пехотой, он прошёл мимо всех сокровищ богатого и славного опыта русской кавалерии. Станция Бренди заслонила и Шенграбен, и Фер Шампенуаз, и даже знаменитый налёт Струкова — налёт, перед которым бледнеют все операции Стюарта и Шеридана. Этот психоз «рейдов» на американский образец, пересаженных на русскую почву, печально сказался затем при Инкоу. Мода на американских ковбоев привела к упразднению пики, оставленной лишь в казачьих частях» (152а, с. 18—20). Сухотин считал неуместным пользоваться этим «тяжёлым и неудобным» оружием — пережитком старины в «век прогресса техники». Предписано было усиленно заниматься пешим строем и стрельбой, что выполнялось формально, но «заметно снижало кавалерийский дух». На лошадь стали смотреть не как на первое и главное оружие кавалериста, а только как на средство передвижения. Отсутствие истинно кавалерийского руководства привело к рутине, отлично ужившейся с «поверхностным новаторством на американский образец». Условия службы в кавалерии стали непривлекательными. Новые дикие названия — «бугские драгуны», «павлоградские драгуны», «ахтырские драгуны» — резали ухо кавалеристам и щемили их сердце. Многие офицеры покинули ряды конницы, особенно когда «подрагуненные» полки были одеты в кафтаны и армяки нового псевдорусского покроя и направлены в захолустные стоянки на западную границу, откуда стала чувствоваться угроза. В Киевском гусарском полку, например, все офицеры подали в отставку, когда их полк, существовавший двести с лишним лет, был переименован в драгунский 27-й. Только что назначенный тогда командиром Павлоградского полка — «шенграбенских гусар» — Сухомлинов с горечью вспоминает об этом вандализме: «Рационализм у нас в течение долгих лет только разрушал и, не пользуясь содействием современной техники, не давал взамен ничего нового, лучшего. Так вверенная мне часть из блестящего гусарского полка стала армейским драгунским номера 6-го полком, с традициями которого можно было познакомиться только в архивах, а не по форме одежды и гордому виду людей, её носящих» (152а, с. 20).

Состав регулярной кавалерии был заметно увеличен. Она возросла более чем в полтора раза. В 1883 г. все драгунские полки из 4-эскадронного состава были приведены в 6-эскадронный, а из новоформированных полков в Варшавском округе образовали 15-ю кавалерийскую дивизию. В то же время казачья конница несколько сократилась, упразднили 3-ю Кавказскую казачью дивизию, но сформировали новую — 2-ю сводно-казачью — в Киевском округе. Местное управление объединили в одно учреждение, подчинённое военному начальству. Приняты также меры к упорядочению станичного самоуправления. В 1889 г. было образовано Уссурийское казачье войско. В том же году 14 мая из уроженцев Финляндии был сформирован Финский драгунский полк. Затем 16 июля 1891 г. были образованы 47-й Татарский и 48-й Украинский драгунский полки. С присоединением Уральского казачьего полка, они составили 15-ю кавалерийскую дивизию.

На Кавказе в 1883 г. все драгунские полки были сведены в одну Кавказскую кавалерийскую дивизию, а из казачьих полков образованы 1-я и 2-я Кавказские казачьи дивизии. «В общем, — считает Керсновский, — качество русской конницы в 80-х и 90-х годах заметно снизилось, и она приблизилась скорее к типу ездящей пехоты. Реформа генерала Сухотина останется в её истории печальным памятником бездушного материализма и рационализма, владевших умами руководящих русских военных кругов» (там же, с. 21). Крен в кавалерии был сделан на тактическую подготовку. Определённую роль сыграли новые инструкции и наставления, в частности «Инструкция для действия в бою отрядов из всех родов оружия» (1882); «Воинский устав пешего строя кавалерии» (1884); новая редакция «Строевого кавалерийского устава» (1884), «Инструкция для маневрирования с боевой стрельбой отрядов из трёх родов оружия» (1889); «Устав внутренней службы в кавалерии» (1889).