Дочь Империи - Раймонд Фейст

* * *

Концы синего шелкового шарфа, накинутого на волосы Теани, трепетали у нее за спиной, словно относимые ветром, когда она быстрым шагом проходила по заднему коридору дворца Минванаби. Она не стала поправлять ни шарф, который соскользнул с головы на плечи, ни прядку рыжеватых волос, выбившуюся из прически. Комната первого сотника Шимицу находилась за следующим двориком; необходимость таиться от посторонних взглядов миновала. В этот час ей мог встретиться разве что раб, зажигающий масляные лампы. Проскользнув за последнюю перегородку, Теани загадочно улыбнулась. Сегодня раб придет сюда поздно: сейчас он наверняка сбивается с ног, прислуживая гостям.

В тихом дворике, залитом лунным светом, Теани остановилась и расстегнула ворот платья. Удостоверившись, что легкие ткани уже не скрывают соблазнительных очертаний ее груди, она улыбнулась. Сегодня ночью, если она с толком сыграет свою роль, эта тощая сука из Акомы умрет. Какой отрадой для слуха будут ее предсмертные крики!

Дверная перегородка, ведущая в комнату Шимицу, была приоткрыта. Там, внутри, горела лампа, и на матово-прозрачной перегородке виднелся силуэт мужчины, сидевшего на подушках с бутылью в руке. Опять он пьет, с отвращением подумала Теани, и все из-за того, что она задержалась в парадной Палате, безуспешно добиваясь согласия Джингу поручить не кому-нибудь другому, а именно ей исполнить приговор, который он вынес Маре из Акомы. И поскольку хозяин не соглашался доставить наложнице такое удовольствие, у нее оставался лишь один выход: перехитрить его.

Отбросив волосы за спину, Теани повела оголившимися плечами и направилась к открытой двери. Вошла она так тихо, что темноволосый мужчина не сразу догадался о ее присутствии. Теани воспользовалась этим моментом, чтобы присмотреться к нему.

Солдаты гарнизона Минванаби ценили своего первого сотника, признавая за ним редкое сочетание душевных качеств: нерушимая преданность дому, которому он служил, пылкость верований и неподдельная искренность. В бою он отличался постоянной готовностью к любым неожиданностям и способностью принимать быстрые и безошибочные решения, что и обеспечило ему стремительное продвижение по службе. Он казался слишком молодым для столь высокого поста; красивое лицо еще не избороздили морщины, но шрамы от заживших ран служили верными приметами его профессии. Однако для воина он был недостаточно толстокож, и, почувствовав себя задетым, мог вспылить, когда никто этого не ожидал. Впрочем, он как истый сын народа цурани умел напускать на себя непроницаемый вид, и судить о его настроении можно было лишь тогда, когда ему случалось захмелеть. Вот и сейчас для Теани не составило труда прочесть в его позе и выражении лица растерянность и раздражение, столь обычные для мужчины, которого бросила любовница. Куртизанка поздравила себя с успехом: все разыграно как по нотам. В отважном офицере она видела наивного простака, ополоумевшего от страстного влечения к ней и, как зеленый юнец, принимающего это влечение за любовь. Ей было ясно: сейчас она может вить из него веревки. Она обратит его в свое послушное орудие, как это до сих пор получалось у нее со всеми — и мужчинами и, женщинами, если ей это требовалось.

Со всеми, кроме Мары. Властительницу Акомы провести не удалось.

Стоя за спиной у Шимицу и улыбаясь самой завлекательной из своих улыбок, Теани протянула руку, чтобы коснуться его плеча.

Он мгновенно вскочил, выхватив из ножен меч, с которым не расставался ни на минуту, и повернулся, чтобы нанести разящий удар. В последнюю долю секунды он узнал свою возлюбленную, и меч застыл в воздухе, лишь краешком задев мягкий шелк платья.

— Женщина!..

Шимицу побледнел и снова покраснел, в равной мере возмущенный и тем, что Теани явилась так поздно, и тем, как она незаметно подкралась к нему. Когда же воин пришел в себя, он заметил странный блеск в ее глазах. Ее губы были слегка приоткрыты, словно меч казался ей любовником, устремившимся к ней в объятия. Она тяжело дышала, возбужденная близостью острия к ее плоти. Эти проявления извращенных страстей куртизанки несколько отрезвили Шимицу, и с самым хмурым видом он вложил меч в ножны.

— Ты, как видно, ума лишилась? Я же мог тебя убить!

Впрочем, гневная вспышка быстро сошла на нет. Запрокинув голову, Теани обратила к нему нежный взгляд и прижалась грудью к его тунике. И он наклонился к ней, как умирающий от жажды путник склоняется к прохладному роднику, и принял поцелуй, пряной приправой к которому было мимолетное дуновение смерти. Она знала, как разжечь в нем пламя. Не в силах совладать с порывом вожделения, Шимицу схватился за шнуровку ее платья:

— Ты можешь остаться со мной, любимая? Я так хочу услышать, что у Джингу много забот с гостями и тебе не придется ночью возвращаться в его постель!

Язычком коснувшись его уха, Теани уткнулась носом в шею любовника и жарким шепотом ответила:

— Сегодня Джингу не ожидает меня в своих покоях.

Это была ложь.

Почувствовав, как нарастает в нем нетерпеливый пыл, она отвела от себя его руки:

— Но и остаться с тобой я не могу.

Шимицу нахмурился:

— Почему? Ты уделяешь свои милости еще кому-нибудь?

Теани засмеялась и спустила платье с плеч, обнажив грудь. Шимицу старался сохранить суровый вид, но не мог оторвать взгляд от открывшихся ему прелестей.

— Я не люблю никого другого, мой доблестный воин. — Она подпустила в свой голос нотку сарказма — ровно столько, чтобы сомнения не вполне его покинули.

— Сегодня меня ждет дело… государственной важности. Ну, а сейчас… мы так и будем понапрасну терять отпущенное нам время, или ты…

Поцелуем он заставил ее замолчать и, издав тихий стон, она нежно ответила на бурные ласки. Впрочем, она проявила достаточно сдержанности, чтобы в нем снова заговорило подозрение:

— Тогда почему же ты не пришла раньше?

Теани медленно откинула волосы за спину.

— Какой ты недоверчивый! Разве твоего меча не достаточно, чтобы угодить женщине?

Она отстранилась, преследуя при этом двоякую цель: подразнить его и дать ему возможность получше разглядеть ее полуобнаженное тело.

Схватив возлюбленную за плечи, Шимицу притянул ее к себе. На этот раз она с готовностью подалась ему навстречу. Ее ловкие пальцы скользнули в прорезь его туники, и он застыл в блаженном предвкушении, когда ее ноготки пробежались у него между бедер.

— Ах, какой могучий меч, — проворковала она и, состроив недовольную гримаску, пожаловалась:

— Господин Минванаби меня задержал… своими утомительными инструкциями. Кажется, он хочет прикончить сучку из Акомы и выбрал меня для этой грязной работы.

Хотя в эту минуту ее руки уже поглаживали «могучий меч» любовника, Шимицу отпрянул. Теани сразу поняла, что оплошала: то ли слишком быстро обнаружила свою цель, то ли ошиблась в выборе выражений. Она немедленно наклонилась, так чтобы ее волосы щекотали кожу на его бедрах, и теперь уже не ноготками, а языком принялась ласкать его мужскую плоть.