Иван III - Николай Борисов

Андрей Углицкий вполне разделял возмущение Бориса. Оба решили, что необходимо немедленно предпринять какие-то решительные шаги, чтобы заставить высокомерного Ивана считаться с собой. Сговорившись, Борис и Андрей от слов перешли к делу. Для начала Борис отправил свою жену и детей в относительно безопасное место — входивший в состав его удела город Ржев, неподалеку от литовской границы. (Судя по этой предосторожности, он допускал, что Иван может предпринять стремительный удар на Волок.) После этого, во вторник 1 февраля 1480 года, он вместе со своим двором отправился в Углич, к Андрею Большому (98, 286). Туда он прибыл в хорошее время — «на масленой недели», то есть между 7 и 13 февраля (18, 222). Конечно, братья не преминули опрокинуть по этому случаю добрую чару. Однако обычного масленичного веселья на этот раз не получилось: дело, которое затеяли младшие Васильевичи, было слишком серьезным. Ни один из них не родился мятежником. Ненависть к мятежу они впитали с молоком матери. И вот теперь судьба толкала их на эту скользкую дорогу… Так и сидели они, должно быть, вдвоем, подперши локтями тугие головы, толкуя так и этак о своем туманном будущем. И черные птицы беды снова кружили над заклятым городом Угличем.

Весть о возмущении братьев мгновенно долетела до Москвы и вызвала здесь всеобщий переполох. Многие еще хорошо помнили стремительные броски из Углича на Москву мятежного Дмитрия Шемяки. И все это всплыло именно тогда, когда сам Иван III и его лучшие войска были в Новгороде…

Загоняя коней, князь Иван примчался в столицу в Прощеное воскресенье, 13 февраля. И ему было в эту Масленицу не до пиров.

Разведка донесла, что Борис и Андрей покинули Углич и со своими многолюдными дворами отправились через Тверские земли вдоль Волги в сторону Ржева. При этом Андрей взял с собой свою семью. Михаил Борисович Тверской не препятствовал их передвижению.

Необходимо было срочно гасить скандал путем переговоров. Иван отправил к братьям во Ржев боярина Андрея Михайловича Плещеева, который незадолго перед тем ездил к Борису по делу об аресте Оболенского. Однако и на сей раз старика ожидала неудача. Братья отказались смириться с Иваном. Но и сидеть во Ржеве, ожидая нападения великокняжеского войска, было бессмысленно. Поразмыслив, мятежники «поидоша изо Ржевы со княинями и с детми, и бояре их и дети боярские лучшие и с женами и с детми и с людьми, вверх по Волзе к новгородским волостем» (18, 222).

Удивительное зрелище представлял этот странный караван, далеко растянувшийся по льду Волги. Словно целый народ поднялся со своих насиженных мест и, ведомый новым Моисеем, отправился на поиски Земли Обетованной. Какую землю они искали? Ту, где царит справедливость, где сильный не притесняет слабого, где заветы отцов почитаются превыше всего?.. Бедные странники! Если и вправду задумали они найти такую землю, — им пришлось бы до конца дней своих скитаться под этим холодным зимним небом…

В Москве между тем решили обратиться за помощью к испытанному миротворцу — Церкви. Князь Иван не захотел просить о помощи митрополита Геронтия, с которым у него уже давно сложились весьма неприязненные отношения. Миротворческая миссия поручена была ростовскому архиепископу Вассиану — авторитетному иерарху, искусному царедворцу, но при всем том — умному и мужественному человеку с проповедническим жаром в душе. Тот не заставил долго себя упрашивать.

Возок, уносивший ростовского миротворца, запрыгал по ухабам заснеженных проселков. Неделя лихой гоньбы от яма к яму — и вот уже Вассиан нагоняет печальный караван в погосте Молвятицы, за Селигером, в Новгородской земле. Братья выслушали увещания Вассиана и согласились вступить в переговоры с Иваном. Вместе с владыкой в Москву отправились их послы: князья Василий Никитич Оболенский — от Андрея Углицкого, и его младший брат Петр Никитич Оболенский — от Бориса Волоцкого.

Послы отбыли, а караван двинулся своей дорогой все дальше и дальше от Московских земель. От Селигера через южные районы Новгородской земли братья направились в Великие Луки. Этот большой и богатый город издавна входил в состав Новгородской земли. При этом отсюда было рукой подать и до литовского рубежа. Мятежники, кажется, уже поняли, что на сломленный при их же участии Новгород особых надежд возлагать не приходится и потому им не обойтись без помощи короля Казимира IV. Из Великих Лук братья направили послов к королю с просьбой о помощи или хотя бы о посредничестве в споре с Иваном. Ответ Казимира, судя по всему, был достаточно неопределенным. Известно только, что король любезно предоставил женам мятежников убежище в Витебске.

В Москве тем временем продолжали кипеть страсти.

Князь Иван сильно досадовал на мать, старую княгиню Марию Ярославну, полагая, что это она подтолкнула младших сыновей к мятежу. При дворе хорошо знали, что Андрей Большой был любимцем матери. Несомненно, она не раз пеняла Ивану на несправедливость по отношению к братьям. Не исключается и то, что действия Бориса и Андрея были каким-то образом согласованы со старой княгиней. Во всяком случае, Иван настоял на том, чтобы она написала и отправила в Великие Луки увещевательное послание.

На Страстной неделе (с 27 марта по 1 апреля 1480 года) в Москву вернулся наконец владыка Вассиан в сопровождении послов от Бориса и Андрея. Выслушав претензии братьев, Иван отпустил послов. Обдумав сложившееся положение, он решил пойти навстречу удельным князьям. Через своих послов (бояр Василия Федоровича Образца и Василия Борисовича Тучкова), отправленных в Великие Луки вместе с владыкой Вассианом (чей дар убеждения Иван ценил очень высоко), великий князь ответил братьям следующее: «Пойдите опять на свою отчину, а яз вас во всем хочу жаловати» (18, 223). Переходя от общего к частному, Иван обещал Андрею прибавить к его уделу два города на Оке — Калугу и Алексин. Борису предлагалось и того менее: несколько сел.

Великокняжеские послы отправились в путь в четверг 27 апреля. Из-за весенней распутицы («бе бо весна и путь истомен велми») путешествие затянулось, и в Великие Луки они прибыли только к Троице (22 мая) (18, 223). Изложив мятежникам мирные предложения Государя, послы стали ждать. Вскоре братья вышли с ответом. Условия примирения, предложенные Иваном, их не устраивали. Они ожидали большего («высоко мыслиша», по выражению официального московского летописца) (31, 326). Владыка Вассиан и московские бояре с пустыми руками пустились в обратный путь.

Братья требовали от Ивана более серьезных уступок. Однако теперь «нашла коса на камень». Великий князь счел, что он уже прошел свою часть пути к примирению, и от дальнейших шагов воздержался. Опыт подсказывал ему, что умение держать паузу — сильное оружие при любом торге. Кроме того, Иван, по-видимому, убедился в том, что его мятежные братья, по существу, оказались в изоляции. Их «сидение» в Великих Луках не имело серьезного резонанса внутри страны, хотя и вызвало пристальный интерес за ее пределами.

Между тем с юга пришли тревожные вести. Там назревал очередной набег степняков. Своевременно извещенный своей разведкой, Иван отправил «к берегу на Оку» своего сына Ивана Молодого, младшего брата Андрея Меньшого Вологодского и князя Василия Михайловича Верейского. Убедившись в надежном прикрытии московских рубежей, татары ушли, разграбив лишь одну пограничную волость. Однако это была «разведка боем».