Наследник Осени - Тодд Фэнсток

– Идем. – Отец Льюлем сделал приглашающий жест. – Я распорядился подать закуски и напитки. – Он повернулся к трапу. Супруга, держась за рукав, последовала за ним. Толпа матросов неохотно расступилась перед Шарой.

Спустившись на несколько ступенек, они вошли в каюту.

В центре ее стоял привинченный к полу круглый деревянный стол. Его окружали три стула. На большом блюде лежали дымящиеся куски жареной рыбы. Угощение дополняли хлеб и кувшин с вином.

– Пожалуйста, садись.

Отец Льюлем опустился на один из стульев. Женщины сделали то же самое. Старик положил пару кусков рыбы в глиняную чашку и пододвинул ее гостье. Руки его дрожали. Отец Льюлем положил рыбу жене, потом себе. Мать Льюлем налила каждому вина.

– Спасибо, – пробормотала Шара.

Есть никто не спешил.

Старик сложил руки на коленях.

– Прошу извинить меня за несдержанность и грубость. Нам нужно во всем разобраться.

– Наследие оказалось не тем, что вы ожидали, – заметила Шара.

– Да.

– Но что вы рассчитывали найти?

– Дитя, похожее на то, что ты носишь. Музыкальную шкатулку, похожую на ту, что у тебя в руке. Но не то, что я вижу на этой перевязи.

– И кто она, та, которую вы ищете?

– Вместилище всей утраченной магии Эффтена. Великий сосуд целительной силы. Инструмент для исправления вреда, причиненного миру вождями Огндариена.

Шаре потребовалось некоторое время, чтобы понять, что имеет в виду ее собеседник.

– Четырнадцать лет назад…

– Мы знаем, что случилось в Пустоши. Великое зло вырвалось на волю, но ребенок и юная девушка, хранительница дитя, которое спит, сумели спастись. Женщины Пустоши все нам рассказали. Они видели пришедших из порченого мира четырех огндариенских ведунов. Видели, как ведуны отправились в погоню за хранительницей. Те женщины знали тайну спящей девочки. Она – единственное, что способно противостоять злу, однако же огндариенские ведуны сделали все, чтобы скрыть ее от мира. Именно они – первопричина вернувшейся в мир порчи.

Я сам сопровождал его вечную мудрость в путешествии в Пустошь. Многие из наших солдат пали жертвой заразы. Как мы ни старались, излечить их нам не удалось. Мы думали, ребенок наделен целительной силой.

Шара покачала головой.

– Вы правы во многом, но не во всем. Не огндариенские ведуны выпустили порчу. Это сделало дитя.

Посланник раздраженно поморщился, но удержался от возражений и жестом предложил продолжать.

Крутя неторопливо ручку шкатулки, Шара поведала супругам историю ребенка. Когда она закончила, отец Льюлем откинулся на спинку стула и задумчиво сложил ладони. Лоб его прочертили глубокие морщины.

– Теперь вы понимаете, что братья защищали не только ребенка, но и весь мир от черной эффемерии.

Посланник закрыл глаза, погрузившись в долгое молчание.

– В таком случае, – с трудом проговорил он, – наша миссия теряет всякий смысл. Мне бы хотелось усомниться в правдивости твоих слов, но я видел дитя. Злая сила, погубившая наших солдат, истекает от него. Хотя мы и малознакомы, я верю тебе. Уста твои изрекают истину.

– Мне очень жаль, отец. Но возможно, ваше появление здесь не напрасно. Мы нуждаемся в вашей помощи. Поскольку дитя отмечено порчей, нам необходимо срочно вернуться в Огндариен, чтобы попытаться его исцелить.

– Так средство все-таки есть?

В глазах старика вспыхнул огонь надежды. Посланник подался вперед, вцепившись сухими пальцами в края стола.

– Существует еще один артефакт Эффтена. Это Каменное Сердце, созданное именно с целью отражения черной эффемерии. Сердце находится в Огндариене. Каждый из братьев и сестер носит его осколок в своей груди. Эти осколки Камня защищают их от порчи и дают целительную силу. – Шара обнажила головку спящего младенца. Одна из черных змеек достигла уже брови ребенка. – Если мы не доставим ее в Огндариен в самое ближайшее время, девочка умрет, и тогда остановить распространение зла будет уже невозможно.

– Да. – Льюлем кивнул и повернулся к жене, которая тут же вышла из каюты. – Мы доставим твоего друга на борт и незамедлительно тронемся в путь.

Еще один жуткий рев прозвучал внизу. Шара поежилась. Ей почему-то вспомнились черные быки и падающие с неба кровожадные птицы.

– Что это за шум, отец?

Мать Льюлем, вернувшись в каюту, молча подошла к супругу и уцепилась за его рукав. Посланник поднялся.

– Идем. Я хочу показать тебе кое-что.

Похоже, это предложение смутило его молчаливую супругу. Женщина посмотрела на мужа и едва заметно покачала головой.

– Да, сердце моего сердца, да. Если у нас и есть еще какой-то путь, его укажет нам только Шара-лани.

Мать Льюлем смерила Шару странным взглядом и, выпустив рукав мужа, опустилась на колени и свернула прикрывавший деревянный пол коврик. Под ним обнаружился люк. Женщина открыла его. И тут же из сумрака послышался рев.

Шара посмотрела на посланника.

– Идем. Там достаточно безопасно.

Он первым спустился по деревянным ступенькам. Шара последовала за ним. Громадное помещение грузового трюма заполняла тошнотворная вонь.

– Принесите ее мне! – прогремел из темноты голос, в котором почти не осталось ничего человеческого.

Жена посланника проскользнула вперед и подкрутила фитиль висячей масляной лампы. Мрак расступился, тени разбежались по ребрам корабля, а плещущаяся за бортом вода приобрела желтоватый оттенок. В дальнем углу трюма метался прикованный к стене мужчина. Кандалы сковывали его руки и ноги, прочная цепь тянулась от стены к широкому кожаному поясу. На бархатной подбивке наручников были видны следы зубов. Едва Шара сошла с лестницы, как пленник заревел и бросился к ней. Цепь натянулась, не пуская его дальше, но не остановила. Он продолжал метаться и биться, выказывая при этом недюжинную силу.

– Дайте мне ее! Дайте мне ее!

К удивлению Шары, супруги отвесили пленнику почтительный поклон. Она сделала шаг вперед, всматриваясь в полумрак.

– Осторожнее, дочь моя, – предупредил Льюлем. – Не подходите ближе.

Назвать пленника человеком можно было с большой натяжкой. Черная кожа бугрилась. Кости груди и ребра чудовищным образом искривились. Грязные и спутанные черные волосы падали на лоб, разделенный хрящевым наростом. Изо рта, между чешуйчатыми губами, торчали длинные клыки. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка. Под кожей, словно живя собственной жизнью, набухали, ворочались и свивались узлами нечеловеческие мышцы.

Шара бросила взгляд на его руки. Пальцы с множеством сочленений постепенно сужались и заканчивались не ногтями, а остроконечными складками плоти.