Багдадский вор. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

не оставит вас без награды. Посрамите же козни шайтана и уделите хоть полтаньга несчастному, пострадавшему от рук бесчестного Багдадского вора, – заунывно тянул тощий оборванный нищий. Его лицо было затянуто замызганной тряпочкой, оставляя открытым лишь длинный нос да щербатый рот без двух коренных зубов.

Ходжа равнодушно просеменил мимо, но гневный Лев, разумеется, встал как вкопанный, грозно раздувая ноздри под паранджой. Миг – и его рука щедро сыпанула горсть серебра в протянутую ладонь… Грязные пальцы восторженно сжали монеты, а длань Оболенского – запястье нищего:

– Колись, тунеядец, за раскрошенный батон на Багдадского вора!

– Не заводись, подружка… – поспешил вступиться домулло, уличные скандалы были не в их интересах.

– Нет, он мне ответит!

– Кто ответит? Зачем ответит?! Ради всего святого, отпусти мою руку, о могучая женщина с грубыми манерами, – завертелся оборванец. – Пусть толстая ханум заберёт от меня этот кошмар правоверных мужей! И я никому ничего не скажу…

– Это я-то толстая ханум?! Ах ты…

– Не заводись, подружка, – ехидно продублировал Лев. – Но обрати внимание, Ходжа, этот тощий скунс не слепой!

– Тогда я сам дам ему в глаз, и он хотя бы окривеет! Не держи меня за талию, Лёва-джан…

– Ходжа… Лёва-джан… – Нищий, бессвязно бормоча, вскинул голову, двигая кадыком, словно бы пробуя на вкус произношение давно забытых имён. – А этот прекрасный ослик… неужели Рабинович?! Друзья мои!!!

Повязка полетела наземь, и взорам наших героев предстал бритый, загорелый до черноты башмачник Ахмед. Тощий «изготовитель фирменных тапок с загнутыми носами» на глазах поражённых кокандцев подхватил на руки двух добропорядочных женщин и резво исполнил короткий танец неуёмного восторга! Короткий, потому что одна ханум поражала объёмом, а другая плечистостью и ростом, то есть суммарный вес впечатляющий. Естественно, «три брата акробата» рухнули прямо на чей-то лоток с фруктами…

– Кореш, похоже, он действительно рад нас видеть. Чуешь, как хрипло дышит?..

– Это потому, что мы сидим на нём, о недогадливый!

– А я-то думал, это он от счастья… Так встать, что ли?!

Бдительный Рабинович подпихнул Льва храпом в поясницу – привлечённые шумом, к ним сурово шествовали четверо стражников. Героического Аслан-бея среди них не было, но любое привлечение внимания слуг закона работало против нашей троицы. Поэтому обе «ханум» быстро вскочили на ноги и бодренько попытались удрать, но не успели – их перехватил разгневанный хозяин лотка.

– Кто мне заплатит за мою хурму, о бесстыдницы?!

– Вай дод, вай мэ, вах, вах, вах! – отчаянно закудахтал Насреддин. – Мы честные женщины, порядочные жёны и заботливые матери.

– Я так вообще почти уже тёща! – весомо добавил Лев и, не тратя слов, просто наступил торговцу каблуком на ногу, одновременно выкладывая ему в руку золотой дирхем. В смысле инцидент исчерпан…

– Стойте! – Стражи в любом случае решили проявить служебное рвение. – Кто вы, почтеннейшие, и почему повышаете голос в присутствии мужчин?

Ходжа открыл рот, дабы что-то соврать. Оболенский в ту же секунду едва не разразился феминистической речью эмансипированных дур. Рабинович всерьёз прикидывал броситься стражникам под ноги, сбить всех четверых и дать возможность нашим уйти. Но дребезжащий голос воскресшего башмачника всё расставил по своим местам:

– Это… мои жёны… обе! И как же я их люблю… сразу!

Глава 12

Десерты надо не жрать, а ковырять!

Фрекен Бок

…Честно говоря, для того чтобы в полной мере оценить юмор этой блистательной фразы, надо было видеть внешний прикид Ахмеда. Во-первых, соответственно популярной поговорке, босой! Драные штанишки едва прикрывают костистые колени. На ребристом торсе замызганная безрукавка, на бритой голове войлочный колпачок, шесть раз обмотанный затрёпанной скатертью. То есть египетская мумия времён Птолемеев одевается для выхода на базар чище и элегантнее…

И этот уличный обмылок нагло утверждает, что две прилично упакованные женщины (а Оболенский, как известно, всегда крал только лучшее!) типа и есть его (не Оболенского!) жёны?! Ну, это примерно, как если бы общеизвестный жековский слесарь дядя Вася заявил, что женат на Монтсеррат Кабалье, а морду Баскову он начистит гаечным ключом завтра же, чисто из ревности, ага… Естественно, стражи тоже не очень во всё это поверили и вежливо уточнили:

– Этот шелудивый баран в самом деле ваш муж, о почтеннейшие?

Ходжа со Львом переглянулись и уже практически кивнули, как вдруг впавший в панику башмачник резко прыгнул на спину Рабиновичу, пнул ослика мозолистыми пятками и заорал на весь квартал:

– За мной, парни! Да поразит шайтан всех недогадливых слуг закона изысканной болью в то место, куда им не заглядывает солнце. Нас не догоня-а-ат!!!

С равным успехом можно было бы в лицо назвать остановившего вас гаишника козлом в погонах. Кокандские стражники посмотрели на скрывшегося в клубах пыли башмачника и плавно перевели пылающие местью взоры на оставшихся «ханум». Насреддин и Оболенский стояли, как два идиота или две идиотки. Шоу трансвеститов кончилось…

Как только первый из четверых страж протянул руку к парандже домулло, бывший визирь сумел постоять за себя, применив недозволенный, но так любимый всеми женщинами удар коленом в пах. Чрезмерно ревностный служака рухнул с горловым писком раздавленной канарейки… Предупреждая действия остальных, Лев могучим рывком зашвырнул в них лоток с остатками фруктов, и две «злостные нарушительницы шариата» дали дёру! Доброго башмачника Ахмеда они цветисто материли уже на ходу…

Вай мэ, что же это за избранная прелесть – погоня на восточном базаре! Какое высокое упоение со свистом и гиканьем нестись вперёд, перепрыгивая через горшки и корзины, мешки и хурджины, а кое-где и через невысоко сидящих дервишей…

О, сбитые с ног торговцы, покупатели, лотки, палатки, навесы, а также мелкий негабаритный скот… О, поминальный хруст свежих фруктов под ногами, экзальтированная мусульманская ругань и недолетающие плевки разочарованных