Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая

Запах! Вот он, тот самый запах, который ощущался утром, запах, который его так удивил – недорогая парфюмерия, которую использует на Сфере… кто? Правильно! Хорошо воспитанный, деликатный, умный, начитанный, послушный юноша, который отлично понимает, что выделяться за счет чего-то слишком дорогого – это некрасиво и непорядочно, а юноша учится, и среди его товарищей полно небогатых парней и девушек, и поэтому он делает что? Верно. Покупает себе ароматы из средней линейки – и запах приятный, и друзья не обидятся.

Но как? Как такое возможно? Откуда здесь, на этом пыльном чердаке – письма оттуда, письма со Сферы, письма, которые писал ни кто иной, как Амрит – потому что никто другой этого написать и не смог бы?!

И где они были, эти письма? Где они были – до этого момента?

Ит поднял с пола следующее письмо.

«…Даже в этом учитель оказался прав, они переписали не только нашу историю, но и наши книги, сделав из шедевров позорные пасквили, пародии на оригиналы. Я бы хотел, чтобы вы прочли „Собор Парижской Богоматери“, вот только, боюсь, на Планете не осталось ни одной такой книги, потому что Самфелаг добрались не только до нас, до вас тоже. Вы такие же рабы, как и мы…»

– Боже… – произнес Ит. – Вот так… вот так, значит…

Понимание обрушилось на него, как лавина.

Идиоты. Все они, все, без исключения – и Джессика, и Ри, и Берта, и он сам, и все прислужники Ри, и обе системы, что Адонай, что Альтея, все – допустили чудовищную, непростительную, системную ошибку, потому что…

…потому что инициация уже произошла…

…потому что всё это время трое были не просто в контакте, нет, они общались, непрерывно, они писали письма, читали, говорили, они…

– Потому что они сумели нас обмануть, – произнес он беззвучно. – И я дурак. Старый дурак, ни на что не годный. Всё это время я искал их – где. Верно? Где! А они не «где». А «когда»…

Интуитивное решение. Или, точнее, интуитивные решения, именно что во множественном числе, потому что в дурные головы приходят одни и те же дурные мысли, вот только, кажется, у них действительно нет тех способностей, и нет тех знаний, которые требуются для чего-то глобального, но…

Но они сумели спрятать свою переписку в темпоральную капсулу, слабую, с каким-то ничтожным отставанием от нынешней реальности, вот только никто и никогда не найдет то, что находится даже в самой слабой и хиленькой темпоральной капсуле. Ничего не найдет. И никого. И мог бы он не бегать, потому что теперь-то уже точно понятно, где они, у них это «где» вообще чуть ли ни единственное в этом мире.

Ожил передатчик.

– Ит, ты нашел? – крикнула Берта. Именно крикнула, видно было, что она испугана. – Давай быстрее обратно, кто-то атакует корабли! Там чёрти что наверху, Фэб сказал, что они держатся только из-за того, что Лин с Пятым скинули вовремя блокировку, и чуть не через Сеть их защищают сейчас. Ри на связи, он тоже ничего не понимает вообще! Это не Самфелаг, и не Стрелы, это…

– Это они, – произнес Ит. – Это они, малыш. Вызывай модуль с ребятами, срочно. Пусть садятся. Срочно, я сказал!

– А ты?.. Куда пусть садятся? Ит?!

– Аэродром. Я буду там через десять минут, они – через двадцать. Или двадцать пять… уже неважно, думаю. Выходи с вещами, чтобы сразу можно было подхватить тебя.

– К чёрту эти вещи. Ит, ты уверен?

– Да. К сожалению, да.

Какое-то время боль была терпимой, но потом силы стали заканчиваться, и Ян сказал:

– Надо остановиться. Ребята, надо остановиться! Амрит, ты слышишь?

– Д-да, – с трудом отозвался Амрит. – Надо… выйти из… капсулы… не могу в одно время… и капсулу, и это…

– Отдохни, – приказал Ян. – Мы… спустимся вниз. Пол?

– Я здесь, – ответил тот. – Не смог удержать тайник, который там… на чердаке. Забыл про него, наверно…

– Плевать, – отмахнулся Ян. – Полезли вниз.

– Зачем? – удивился Пол.

– Не знаю, – Ян усмехнулся через силу. – На этом поле всё началось… пусть на нём и закончится.

Пространство-в-пространстве мигнуло, и исчезло – очертания предметов снова стали четкими, и они увидели, что день уже начал меркнуть, золотое солнце уходило к горизонту, опускалось всё ниже.

– Там кричат, – сказал невидимый Амрит. – За моей капсулой кричат, я слышу. Сей, и другие… значит, у нас получается…

– И хорошо, – кивнул Ян. – Ами, мы вниз. Приготовься. Последним ударом снесём всё, что осталось.

– Что сумеем, – поправил тот. – Я их чувствую… теперь я их чувствую, кто и где… так близко… мечутся, уйти хотят… их нельзя опускать…

– Не отпустим, – пообещал Ян. – Мы быстро… ты отдохни пока, хоть чуть-чуть…

Лезть вниз было трудно, непривычно трудно, потому что сил оставалось совсем мало, и руки срывались, и ноги тряслись, но Ян всё равно лез – как всегда, первым, страхуя Пола. Спуск, который обычно занимал три минуты, в этот раз отнял минут десять, и когда они, спустившись, наконец, на землю, вышли на поле, первым, кого они увидели, был док. Док, который стоял, и неподвижно смотрел на них.

– Не надо, – хриплым голосом произнес он. – Ян, Пол, не надо. Остановитесь!

– Кто это? – спросил Амрит. Спросил мысленно, через Систему, но Ян и Пол услышали его, словно он стоял сейчас рядом с ними. – Я его слышу, но не вижу.

– Док, – ответил Пол. – Врач из нашего детдома.

– Убей, – приказал Амрит. – Он помешает.

– Он добрый, – ответил Ян. – Он нам помогал.

– Иринка тоже была доброй, – жестко ответил Амрит. – Он охотник. Убейте его!

Ит стоял, подняв руки – жест перемирия, известный всякому и каждому, но он понимал, что жест этот сейчас никакой роли не способен сыграть, потому что братья видят в нём врага, и только врага, и не в этот момент он стал им врагом, он и другом-то никогда не был, и не способен им никто стать другом, кроме…