Фашистская Европа - Валерий Шамбаров

Ну а Словакия была теперь оккупирована немцами. Говорить о какой-либо самостоятельности больше не приходилось. Однако время всех фашистов, и германских, и словацких, уже кончалось. Если наступление 4-го Украинского фронта все-таки удалось затормозить в горах и на мощных полосах долговременной обороны, то весной 1945 г. завершились сражения за Венгрию, и на Словакию повернул соседний фронт – 2-й Украинский маршала Малиновского. Он проломил неприятельские позиции на реке Грон, и в прорыв вошла 1-я гвардейская конно-механизированная группа Плиева – кавалерийский и танковый корпуса.

Немцы пробовали восстановить фронт по рубежам других притоков Дуная, сперва на Нитре, потом на Ваге. Однако казаки и танкисты стремительно продвигались вдоль Дуная. Опережали бегущих врагов, сминали наскоро выдвигаемые заслоны. Вместе с ними по реке двигалась Дунайская флотилия, поддерживая наступающих своей артиллерией, подвозя снабжение. А с воздуха прорыв прикрывали полки 5-й воздушной армии, расчищали дорогу бомбежками и штурмовками. 1 апреля войска 2-го Украинского фронта вышли на подступы к Братиславе.

Это был последний всплеск активности «Гвардии Глинки». Ее отряды поднимали столичное население, выгоняли на оборонительные работы. Копались противотанковые рвы и окопы, их утыкали дзотами, дотами, пулеметными гнездами. Вперемежку с немцами «глинковцы» занимали позиции, готовясь отражать штурмы. Но… оборону они готовили впопыхах, без единого плана. Распоряжались и фашистские, и армейские начальники. Силились понастроить поскорее, помощнее. А в результате все укрепления сгрудились с восточной стороны города, откуда приближались русские.

Воздушная разведка обнаружила это. Маршал Малиновский, оценив такое расположение противника, приказал обойти Братиславу с северо-запада. Гарнизон переполошился. Принялся перекидывать войска с восточной окраины на противоположную. Но одни защитники пытались отбиваться, а среди других покатилась паника – русские окружают! Они заметались, бросились выбираться из наметившейся ловушки. Многослойная оборона рухнула за два дня. 4 апреля по улицам Братиславы шагали наши солдаты. Жители встречали их не как завоевателей, а как освободителей – букетами весенних цветов.

Искалеченная нация

Люди, которым довелось побывать в Германии в годы войны, свидетельствовали – там жилось хорошо. Не было никакой преступности, хулиганства. Немцы были очень внимательны друг к другу. В любой ситуации были готовы помочь. В случае каких-либо проблем можно было обратиться к любому полицейскому, к девушкам из гражданской обороны, в местные организации нацистской партии. Снабжение было нормированным, по карточкам. Но их отоваривали четко, без обмана, не было никаких злоупотреблений. Всего хватало.

Но те, кто описывал эти идеальные картины, не замечали довольно грязной подкладки – или не обращали на нее внимания. Нацистам действительно удалось искоренить преступность и злоупотребления. Искоренить страхом. Ведь жуликов, проституток, воров ждал концлагерь. Достаток продовольствия и промышленных товаров обеспечивался повальным ограблением покоренных стран. А доброжелательными и внимательными немцы были только среди «своих». На самом же деле нацизм формировал облик не только членов гитлеровской партии или ордена эсэсовцев. Он за короткое время морально искалечил весь германский народ!

Трагическим летом 1941 г. Красная армия была практически разгромлена, советские солдаты сотнями тысяч попадали в «котлы» и сдавались, а то и сами, добровольно складывали оружие. Но германское руководство озаботилось, что не ожидало такого количества пленных. Вышел приказ начальника Верховного командования вермахта фельдмаршала Кейтеля, разрешавший «как правило» применять против пленных оружие. Уничтожать на месте. В войсках восприняли приказ с полным одобрением. Можно не возиться! Затрещали автоматы и пулеметы, сметая сдавшихся русских в ближайшие рвы. Это делали не каратели, не айнзатцкоманды, а обычные армейские части. Кому сдались «недочеловеки», те их и истребляли.

Огромные колонны гнали и в лагеря. Но для конвоирования и охраны пленных строевые воинские части старались не отвлекать. В 1941–1942 гг. эту задачу возложили на военно-строительную организацию Тодта, куда призывали граждан старших возрастов. Но и «стройбатовцы», почтенные отцы семейств, в жестокости не уступили молодым. Измывались над пленными, гнали без еды и воды. Пристреливали и добивали штыками отстающих, упавших или просто «не понравившихся». А для тех, кто дошел, были лагеря – большинство из них представляли собой участки голого поля, огороженные колючей проволокой. Пленных держали под открытым небом, почти не кормили. Если охрана была подобрее, позволяла приходить местным жителям, кидать через ограду хлеб, картошку, свеклу. Нередко и этого не дозволяла. В первую же осень и зиму миллионы сдавшихся солдат вымерли от болезней, холода и голода. Охраняли и морили их те же стройбатовцы и армейские части.

Нацистские лидеры спохватились позже. Война непредвиденно затягивалась, призывались новые контингенты, в промышленности и сельском хозяйстве остро не хватало рабочих рук. А тут вдруг миллионы молодых мужчин погибли впустую! 28 февраля 1942 г. Розенберг сетовал в письме к Кейтелю: «Судьба русских военнопленных в Германии есть трагедия величайшего масштаба. Из 3 млн 600 тыс. пленных лишь несколько сот тысяч еще работоспособны. Большинство из них истощены до предела или погибли из-за ужасной погоды». Вопиющую бесхозяйственность признавал и Гиммлер. В одном из выступлений перед высшими чинами СС он говорил: «В то время мы не ценили многочисленные людские ресурсы, как ценим их сегодня в качестве сырья, в качестве рабочей силы. То, о чем не следует сожалеть, мысля категориями поколений, но что нынче представляется неразумным в смысле потери рабочей силы, то есть гибели пленных десятками и сотнями тысяч от истощения и голода».

В марте 1942 г. приказ Кейтеля, разрешающий уничтожать пленных на месте, был отменен. Вместо этого вышел другой приказ – клеймить пленных, как рабов. Хладнокровно уточнялось, что клеймо в виде буквы V должно выжигаться каленым железом на правой ягодице. Вместо пули и голода пленным теперь предстояло умирать от непосильного труда на голодном пайке (из советских пленных, захваченных в годы войны, до победы дожила лишь шестая часть). Что же касается возникшего дефицита рабочей силы, то для его восполнения имелись способы, опробованные еще в Первую мировую. Немцы стали угонять в рабство мирных граждан. Заместитель начальника политического департамента Остминистериума Бройтингам докладывал: «Сейчас сложилось парадоксальное положение, когда мы вынуждены набирать миллионы рабочих рук из оккупированных европейских стран после того, как позволили, чтобы военнопленные умирали от голода, словно мухи».

Во всех захваченных советских городах объявлялась обязательная регистрация молодежи. Ее обязывали явиться в назначенный день, набивали в эшелоны и под охраной отправляли на запад. Часть «остарбайтеров» (т. е. восточных рабочих) попадала на завод или фабрику. Другие – в домашнюю прислугу, на фермы. Сохранились многочисленные свидетельства, как добропорядочные немецкие хозяева держали прислугу в сараях, кормили отбросами. Как фермеры по вечерам, после рабочего дня, в присутствии собственных жен и детей деловито пороли русских девушек за те или иные провинности. Как на беглецов целой деревней организовывали охоты с собаками.