Пятое Правило Волшебника, или Дух огня - Терри Гудкайнд

— Как я сказала, это он посоветовал мне ехать сюда, мэм.

Ингер посоветовал ей убраться подальше от Ферфилда, а двадцать третий форпост и был таким местом.

Опасаясь подойти ближе к столу, девушка наклонилась и на вытянутой руке протянула женщине письмо.

— Он дал мне рекомендательное письмо.

Женщина развернула свиток и приступила к чтению. Следя, как бегают по строчкам ее глаза, Беата пыталась вспомнить слова Ингера. И с сожалением поняла, что не может вспомнить точно. Довольно скоро она будет помнить лишь общий смысл.

Женщина отложила письмо.

— Что ж, похоже, мастер Ингер очень высокого о тебе мнения, молодая леди. Почему ты захотела бросить работу, с которой так хорошо справлялась?

Беата не ожидала, что кто-то станет ее расспрашивать о причинах. Быстро прикинув что к чему, она решила быть честной, но не до конца.

— Это всегда было моей мечтой, мэм. И я считаю, что каждый человек должен однажды попытаться воплотить свои мечты. Нет, смысла жить, если так никогда и не соберешься воплотить мечту.

— А почему это твоя мечта?

— Потому что я хочу быть хорошей. И потому что ми... министр сделал так, что женщин тут уважают. Чтобы они стали равноправными с мужчинами.

— Министр — великий человек.

Беата подавила гордость. От гордости никакого толку, одни лишь неприятности.

— Да, мэм. Воистину великий. Министра все уважают. Он провел закон, позволяющий хакенкам служить в армии так же, как андеркам. В законе также сказано, что к этим хакенкам, которые служат нашей стране, все должны относиться уважительно. Хакенки перед министром в большом долгу. Министр Шанбор — герой всех хакенских женщин.

Женщина невозмутимо смотрела на нее.

— И у тебя неприятности с мужчиной. Я права? Какой-то мужчина не давал тебе прохода, и в конце концов тебе это надоело и ты набралась смелости уехать.

Беата откашлялась.

— Да, мэм. Это правда. Но то, что я говорила о моей мечте, тоже правда. Просто этот мужчина подтолкнул меня решить побыстрей, вот и все. Это по-прежнему моя мечта, если вы согласитесь меня принять.

— Очень хорошо, — улыбнулась женщина. — Так как тебя зовут?

— Беата, мэм.

— Очень хорошо, Беата. Мы здесь пытаемся следовать примеру министра и творить добро.

— За этим я и пришла, мэм. Чтобы творить добро.

— Я лейтенант Ярроу. Обращайся ко мне «лейтенант».

— Да, мэ... лейтенант. Так... я могу вступить в армию?

— Возьми-ка вон тот мешок, — ткнула рукой лейтенант Ярроу.

Беата подняла мешок. Казалось, он был набит дровами.

Девушка повесила мешок на руку и прижала ладонью к бедру.

— Да, лейтенант? Что вы хотите, чтобы я с ним сделала?

— Положи на плечо.

Беата послушно взгромоздила мешок на плечо, придерживая обеими руками, чтобы поленья не давили на кость, и стала ждать дальнейших указаний.

— Хорошо, — кивнула лейтенант Ярроу. — Можешь опустить.

Беата поставила мешок на место.

— Годишься, — произнесла андерка. — Поздравляю. Твоя мечта стала явью. Отныне ты в армии Андерита. Хакенцы никогда не смогут полностью избавиться от своей гнусной сущности, но здесь тебя будут ценить, и ты сможешь творить добро.

Беата вдруг испытала прилив гордости и ничего не могла с этим поделать.

— Благодарю вас, лейтенант!

— Там, в конце переулка, — указала куда-то за плечо Беаты лейтенант, — прямо возле бастиона, найдешь навозную кучу. Забери отсюда свою сумку и выкинь ее со всем содержимым.

Беата ошарашенно молчала. В сумке мамины башмаки. Они дорогие. Мать с отцом годами копили деньги на их покупку. И подарки от друзей. Она с трудом сдерживала слезы.

— Еду, что дал мне с собой Ингер, тоже выбросить, лейтенант?

— Еду тоже.

Беата знала: раз андерка приказывает, значит, так нужно, и она должна подчиниться.

— Да, лейтенант. Могу я идти, чтобы выполнить ваш приказ?

Женщина некоторое время изучающе смотрела на девушку.

— Это ради твоего же блага, Беата, — несколько мягче сказала она. — Все эти вещи — из твоей прежней жизни. Тебе не пойдет на пользу, если что-то будет напоминать тебе о ней. И чем быстрее ты ее забудешь, включая еду, тем лучше.

— Да, лейтенант, я понимаю. — Беата вынудила себя говорить решительно. — А письмо, мэм? Могу я сохранить письмо, что прислал со мной Ингер?

Лейтенант Ярроу посмотрела на лежащий перед ней свиток. Потом свернула его и протянула девушке.

— Поскольку это рекомендательное письмо, а не память о прежней жизни, можешь его оставить. Ты его заслужила годами безупречной службы у этого человека.

Беата тронула булавку, скреплявшую ворот ее платья. Ту самую, со спиральной головкой, что ей вернул Несан. Отец подарил ее, когда Беата была подростком, перед тем как умер от лихорадки. Она потеряла ее, когда министр и та скотина, Стейн, сорвали ее и бросили в коридоре, чтобы расстегнуть ей платье.

— А булавка, лейтенант? Ее мне тоже выбросить?

Поскольку Беата смотрела, как отец делает эту простенькую булавку, он объяснил дочке, что эта булавка показывает, что все в мире взаимосвязано, даже если тебе этого не видно с того места, где ты стоишь, но если ты пойдешь вперед, то в конечном итоге доберешься до цели. Отец велел ей никогда не отказываться от мечты, и если она все сделает как следует, то мечты осуществятся, пусть даже после смерти, где сами добрые духи исполнят твои мечты. Беата знала, что это лишь детская сказка, но она ей нравилась.

Лейтенант, прищурившись, посмотрела на булавку.

— Да. Отныне народ Андерита обеспечит тебя всем необходимым.

— Да, лейтенант. Я с нетерпением жду возможности хорошо послужить ему, чтобы отплатить за те возможности, которые только он может предоставить.

Жесткие черты женщины смягчила улыбка.

— Ты сообразительней многих, что сюда приходят, Беата. И мужчин, и женщин. Ты быстро схватываешь и принимаешь то, что от тебя требуют. Это отличное качество. — Лейтенант встала из-за стола. — Думаю, что после должной подготовки из тебя выйдет неплохой командир. Может, сержант. Подготовка сложней, чем рядового состава, но если справишься, через пару недель будешь командовать отделением.

— Командовать отделением? Через пару недель?

— В армии это нетрудно, — пожала плечами лейтенант. — Уверена, что это намного проще, чем научиться ремеслу мясника.

— Мы будем учиться сражаться?