Фрайди. Бездна - Роберт Хайнлайн

– Куда летим?

– На ранчо шефа. Он что, вам не говорил?

– Нет.

Гилеад понимал: это может быть полет в один конец. Правда, Болдуин устроил ему побег от верной смерти – совершенно ясно, что миссис Кейтли не собиралась оставлять его в живых дольше, чем это соответствовало ее целям, иначе бы девушку не убили в его присутствии. До своего прибытия в кабинет Бонна Гилеад полагал, что Болдуин был крайне заинтересован в сведениях, которыми обладал сокамерник. Но теперь-то похоже, что Котелок его спас из чистого альтруизма.

Гилеад допускал существование в этом мире альтруизма, но был склонен относиться к нему как к «наименее вероятной гипотезе». У Болдуина могли найтись другие причины желать Гилеаду крепкого здоровья и отличного самочувствия – до того момента, как он отчитался в Нью-Вашингтоне. Но теперь Котелок вполне может с удовольствием убрать Гилеада с дороги – его гибель не вызовет никаких вопросов.

Возможно даже, что Болдуин – союзник миссис Кейтли в темных делишках. Эта версия давала простейшее объяснение большинству фактов, хотя некоторые все-таки оставались непонятными. Как бы то ни было, ясно, что Болдуин – важная фигура и фильмы у него. Необходимо рискнуть.

Гилеад не беспокоился попусту. Известные ему факты четко отпечатались в мозгу, словно сделанная мелом надпись на классной доске. Там они и останутся, пока переменные величины не сделаются постоянными, что позволит найти решение при помощи логики. Полет был весьма приятным.

Стив высадил его на лужайке возле большого несуразного загородного дома, представил его по-матерински уютной миссис Гарвер и улетел.

– Чувствуйте себя как дома, Джо, – сказала она. – Ваша комната – последняя в восточном крыле, напротив есть душ. Через десять минут ужин.

Гилеад поблагодарил ее и двинулся в указанном направлении. В гостиную он вошел за две-три минуты до начала ужина. Там уже собрались представители обоих полов, немного больше десятка. Место это было слишком шикарным для ранчо, но он заметил невдалеке откормленных мясных коров, когда они со Стивом заходили на посадку.

Гости, кажется, принимали его появление как нечто само собой разумеющееся. Никто не спросил, с какой целью он прибыл. Одна из женщин представилась как Талиа Вагнер и познакомила его с остальными. Когда это происходило, вошла миссис Гарвер, звоня в колокольчик, и все проследовали в длинную столовую с низким потолком. Гилеад не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь более изысканно угощался, да еще в столь своеобразной компании.

Проспав одиннадцать часов – это был его первый настоящий отдых за несколько дней, – Гилеад внезапно и полностью очнулся. Его разбудили звуки, которые подсознание не могло распознать, но отказывалось игнорировать. Он открыл глаза, обвел взглядом комнату, тотчас вскочил с постели, крадучись подошел к двери и притаился за ней.

Кто-то торопливо шел мимо его комнаты. Слышны были два голоса, мужской и женский. Он сразу узнал Талию Вагнер, а мужчина был ему незнаком.

Мужчина:

– Цумаэк?

Женщина:

– Нтст!

Мужчина:

– Цутнтст.

Женщина:

– Ипбит Нью-Джерси.

Услышанное Гилеадом здесь передано не в точности – во-первых, из-за ограниченных возможностей фонетических символов, во-вторых, из-за того, что его непривычный к этому шифру слух не все уловил. Слух – функция мозга, а не ушей; мозг же Гилеада, при всей его изощренности, был приучен распределять воспринятые звуки по знакомым группам, а не создавать группы новые. Эти же звуки были ни на что не похожи.

Узнав голос Талии Вагнер, он вздохнул с облегчением. Талиа – часть неизвестной ситуации, которую он принял, явившись сюда; незнакомца, известного ей, он тоже должен принять. Все непонятные новые факты, включая этот загадочный язык, он отнес к категории «ожидает разгадки» и на время забыл.

Одежда, в которой он прибыл сюда, исчезла, но все его деньги – вернее, деньги Болдуина – лежали на том месте, где он разделся. Там же он нашел карточку на имя Джека Гиллеспи и немногие принадлежавшие ему лично предметы. Кто-то приготовил для него прогулочные шорты и новые туфли на резиновой подошве, как раз его размера.

С удивлением и почти с испугом Гилеад отметил, что его сумели обслужить, не разбудив.

Он надел шорты и туфли и вышел из комнаты. За это время Талиа и ее спутник исчезли. Поблизости никого не оказалось, столовую Гилеад нашел пустой, но стол был накрыт на троих; один прибор стоял на том месте, где он сидел за ужином, а горячие блюда и закуски ждали на буфете. Он выбрал запеченную ветчину, свежие булочки и яичницу из четырех яиц, налил кофе. Двадцать минут спустя, как следует подкрепившись, все еще в одиночестве, Гилеад вышел на веранду.

День выдался великолепный. Гилеад наслаждался им и с дружеским интересом наблюдал за жаворонком, когда из-за угла дома вышла молодая женщина. Одета она была примерно так же, как и он, только соответственно своему полу. Она была красива, хоть и неброской красотой.

– Доброе утро, – поздоровался он.

Женщина остановилась, уперлась ладонями в бедра и оглядела его с головы до ног.

– Ничего себе! – сказала она. – Почему это мне о таких гостях не сообщают? – Потом поинтересовалась: – Вы женаты?

– Нет.

– А я тут слоняюсь. С матримониальной целью. Давайте познакомимся!

– Не очень-то я подходящий человек для брака. Много лет его избегаю.

– Все они не очень подходят для брака, – горько сказала женщина. – В загоне новорожденный жеребенок. Пойдем.

Они пошли. Жеребенка звали Завоеватель Болдуина, женщину – Гэйл. После тщательного осмотра кобылы и ее сына они вышли из загона.

– Если у вас нет неотложных дел, – сказала Гэйл, – сейчас самое полезное время для купания.

– Если ваше «полезное» означает то же, что я под этим подразумеваю, я согласен.

Берег был тенистый, дно – песчаное. Гилеад на время снова почувствовал себя мальчишкой, такие вещи, как ложь, эффект «новой», насилие и смерть, отошли в какое-то другое, далекое измерение. Очень нескоро он выбрался на берег и спросил:

– Гэйл, что значит «цумаэк»?

– Повтори, – попросила она, – у меня в ухо вода попала.

Он повторил весь разговор, который подслушал. Она смотрела на него недоверчиво, потом рассмеялась:

– Ты не слышал этого, Джо, просто не слышал – и все. – И добавила: – Вот «Нью-Джерси» воспринял правильно.

– Но я слышал!

– Повтори-ка.

Он повторил, старательно имитируя произношение говоривших. Гэйл фыркнула:

– Теперь я уловила суть. Ох уж эта Талиа, в один прекрасный день какой-нибудь сильный мужчина свернет ей шею.

– Но что это значит?