В погоне за Солнцем - Ричард Коэн

Солнце всегда играло важную роль в религии. У иудеев семисвечная менора исходно символизировала горящий куст, который Моисей увидел на горе Синай, то есть свет Господень, но в более поздних интерпретациях ветви светильника обозначали пять известных тогда планет, Луну и Солнце. В Японии усердно молящиеся знают, что лучшее время для медитации – перед восходом и после заката. Для описания Преображения Господня евангелисты не нашли лучшего сравнения, чем с блеском солнца и белизной его света – подходящий образ для перехода Сына Господня из плотского мира в духовный.

Тысячи лет индийские женщины, желающие забеременеть, стояли обнаженные в воде, подставляя свои тела солнцу (Michaud / Rapho / eyedea)

Солнце появляется и в видениях. В период между 13 мая и 13 октября 1917 года “прекрасная госпожа, сказавшая, что спустилась с небес” якобы шесть раз явилась трем молодым пастухам около города Фа́тима в окрестностях Лиссабона. Дети рассказывали о “пляшущем солнце”, выделывающем курбеты в небесах, – несомненном орудии Бога. Фатима стала одним из важнейшим пунктов христианского паломничества, и в один из дней, 13 октября, при скоплении более 25 тыс. паломников было засвидетельствовано, как атмосфера приобрела оранжевый оттенок по мере потускнения солнца, затем облака внезапно разошлись, и яркий свет, подобно гало, стал исходить из сумрака[709]. Солнце начало вращаться и менять цвет, а затем быстро сместилось восточнее.

Фрэнк “Вольный Ездок” Рейнолдс, секретарь Сан-Францисского отделения Hells Angels. На фестивале Human Be-in на стадионе Polo Fields в парке “Золотые ворота” в 1967 году (крупное контркультурное событие, собравшее 20 тыс. человек) Фрэнк только и делал что безотрывно смотрел в небо. Фотограф Лэрри Кинан, документировавший это добровольное испытание, написал: “Когда я встретил Вольного Ездока несколько недель спустя, он рассказал мне, что сжег глаза, глазея на солнце под кислотой” (photo by Larry Keenan)

Начиная с 1960-х в западных кругах связанной с употреблением психоделических веществ культуры стали появляться другие солнечные видения. Например, отец ЛСД Альберт Хофманн (1906–2008) заинтересовался механизмами, посредством которых растения превращают солнечный свет в вещества, трансформирующие психическое состояние человека. “Все происходит от солнца”, – говорил он и называл ЛСД вратами в новые формы сознания[710]. Хофманн изучал галлюциногенные вещества, обнаруженные в мексиканских грибах. Певец и автор Донован написал одну из первых психоделических песен, Sunshine Superman, а хиппи-мюзикл “Волосы” заканчивался номером Let the Sunshine In. Этим люди и занимались.

Конечно, подогретые наркотическими веществами солярные празднования не уникальны и не свойственны какой-либо отдельной группе или стране. Мирча Элиаде описывает мифологию десана, небольшого племени, обитающего в экваториальных лесах вдоль реки Ваупес в Колумбии. Культура этого племени находится на архаическом уровне, выше всего ставится охота, а религиозная мифология строится вокруг творческих способностей Отца-Солнца. “Для племени десана душа – светящийся элемент, обладающий способностью излучать свет, дарованной солнцем при рождении каждого человеческого существа”, – пишет Элиаде. Эта связь укрепляется психоделическим наркотиком яге́, употребление которого приводит участника ритуала в подземный мир, населенный светящимися существами. “Употребление яге́ называется словом, которое означает “пить и видеть” и интерпретируется как возвращение… в тот изначальный момент, когда Отец-Солнце начал акт творения”. Свет, согласно Элиаде, также связан с сексуальностью – еще один аспект мифа о сотворении мира, подразумевающий появление душ из семени, порождаемого божественным светом:

Солнечные мифы поддерживают, утешают и воодушевляют. В зависимости от личного вкуса они могут делать и что-то большее. Всегда существовало множество невинных и практичных способов получать от солнца вдохновение. Колесо, которое мы впервые находим на пиктограмме из Урука в Месопотамии около 3500 года до н. э., тому пример. Те, кто занимается йогой, приветствуют солнце. Тед Хьюз требовал от своего издателя, чтобы тот издавал его стихи только в те дни, когда этому благоприятствовало магнитное поле Земли. Мата Хари (1876–1917), голландская танцовщица, расстрелянная французами за шпионаж в пользу Германии, взяла свое сценическое имя из малайского названия для солнца (буквально “глаз дня”). Игра в поло произошла от соревнований монгольских кочевников, которые гоняли человеческую голову взад и вперед по полю – занятие, у которого, как считается, солярное происхождение. Похожий вариант игры появился в Персии в V веке до н. э. – конные всадники гоняли “огненный шар” по “небесному полю” в процессе “солнечной игры”.

Я отдаю себе отчет в том, что приведенный выше список может показаться спорным, но с солнцем все именно так. Оно проникает в самые странные и некатегоризируемые области. В оставшейся части главы разбирается четыре из них: как солнце затрагивает язык, а также обычные символы – светлые волосы, золото и зеркала.

Слова, связанные с солнцем или возникшие под его влиянием, отражают культурные установки. Имена этносов или названия мест часто несут в себе солнечный элемент. В Персии такие имена, как Афруз, Афшид, Далилей, Дорий, Фаример, Джала, Джаантаб, Хоршид, Куршид, Мераса, Мершид, Шамс, Шидоуш и Талайе, находятся в употреблении и несут оттенки значения “солнце”, а также множество других со значениями “свет” или “блеск”. В санскрите Асья означает “восход”, а Джаядитья – “победоносное солнце”. Оба имени Рави и Равиндра означают “солнце”: слог “ра” во многих языках используется одновременно для человеческих имен и значимых концептов, связанных с солнцем. В японском само слово Nippon (“японский”) означает “источник солнца”.

В северном полушарии чем дальше на север или на запад углубляешься в Старый Свет, тем меньше вероятность встретить подобные соответствия. Позиционные обозначения, связанные с солнцем, до сих пор используются в навигации, но географические термины Orient, Occident, Levant уже отмерли. Впрочем, вся европейская культура настолько прочно укоренена в Средиземноморье, что до сих пор сохраняется множество подобных метафор, особенно в английском, и отнюдь не из-за климатического сходства, а потому что английские авторы любили вводить новые “солнечные” обороты. Некоторые принадлежит перу Шекспира – например, to burn daylight в значении “растрачивать время”, встречающееся и в “Ромео и Джульетте”, и в “Виндзорских насмешницах”.