Девятые Звездные войны - Эдмонд Мур Гамильтон

плечу сидевшего рядом ветерана.— Верно, недоносок?

Легионер тут же схватил Динкла за горло.

— Кого это ты называешь недоноском, падаль?

Динкл начал было отпихивать противника, но схватка их была прервана голосом лейтенанта Мерримана, приказавшего взводу собраться поближе к капитану Хэнди. Все, и закаленные в боях ветераны, и сырые новобранцы, тут же образовали полукруг у точки, в которой, привалившись спинами к низкому брустверу, сидели капитан Хэнди и лейтенант Мерриман. Табачный дым все так же окутывал окрестности, и из него доносились все те же сердитые пулеметные очереди. Пису не верилось, что всего несколько часов назад он был еще на Земле. В безопасности. Он не имел ни малейшего понятия, что стряслось с ним перед вступлением в Легион, но полагал, что тогда ему было куда лучше, чем сейчас.

— Капитан Хэнди желает обратиться к вам с приветствием,— пискнул Мерриман, осторожно приподняв маску, и улыбнулся. Эллипс его губ чуть-чуть вытянулся, обнажив еще по одному зубу с каждой стороны.— Я уверен, что вы, так же как и я, впрочем, глубоко уважаете капитана Хэнди, одного из блестящих офицеров Легиона, и поэтому сочтете за честь, как и я, впрочем, что офицер, о котором ходит столько легенд, нашел время, чтобы лично руководить решающей фазой операции наступления.

В знак одобрения всему сказанному капитан кивнул и дотронулся пальцем до опухоли, под которой скрывался усилитель команд.

— Хотите — верьте, ребята, хотите — нет, но мне эта штука совсем не нравится. Она не только слишком дорога, но и, я уверен в этом, совершенно бесполезна. Я и так знаю, что каждый из вас при первой возможности отдаст жизнь за гордую Терру безо всякого электронного понукания.

— Дождались!— угрюмо прошептал Динкл окружающим.— Сейчас он начнет распространяться насчет устрашающего психологического эффекта, который произведет на противника вид солдат гордой Терры, бесстрашно марширующих прямо на жерла пушек!

— Помолчи,— шепнул Пис,— ни один командир не может быть таким идиотом.

— Но это единственная тактика, известная капитану Хэнди!

Динкл подчеркнул силу своих слов плевком, но из неудобного положения промазал, попал себе на ботинок и принялся яростно стирать слюну.

— Все попало, прощайте, ребята...

— ...поделиться с вами кое-какими соображениями,— говорил Хэнди.— Дела в нашем секторе идут не так хорошо как нам всем хотелось бы. Тонкая красная линия границ гордой Терры слишком тонка. Я не обещаю вам быстрой победы, как на Аспатрии. Но у вас есть огромное преимущество перед врагом, величайшее оружие, которым он не владеет — наш несокрушимый боевой дух. Ульфанцы — сборище недисциплинированных, трусливых подонков. Сражаться они могут только, зарывшись в грязь и отстреливаясь из-за валунов!

В этом месте Хэнди сделал паузу, словно стараясь подчеркнуть свое презрение к столь неприличному, по его мнению, поведению.

— В этом секторе мы собираемся воспользоваться нашим главным оружием, нашим моральным превосходством, боевым духом. Ульфанцы надеются, что мы будем сражаться столь же трусливо, но мы удивим их, мы пойдем прямо вперед! Вперед — с высоко поднятыми головами и развевающимися знаменами! Представьте только, какой удар испытают ульфанцы при виде солдат гордой Терры, стройными рядами марширующих прямо на жерла пушек!

— Конечно, потери будут,— продолжал Хэнди, разочарованный отсутствием ожидаемой реакции,— и, скорее всего, потери тяжелые, но в конце концов враг подожмет хвост и побежит без оглядки. Анналы военной истории полны такими подвигами — вспомните хотя бы бригаду легкой кавалерии!

Бенджер поднял руку.

— Сэр, я видел кино про эту атаку. Их всех поубивали. Разве это не было трагической ошибкой?

— Десять твиков, Бенджер,— приказал Мерриман.

Радуясь нежданному развлечению, большинство зрителей повернулись, чтобы насладиться зрелищем самоистязания Бенджера, но тут совсем рядом разорвался снаряд и все бросились ничком на землю. Шрапнель засвистела по кустам, и когда Пис снова сел, то увидел, как буквально в нескольких шагах от него кто-то бьется в беззвучной агонии. Двое санитаров Красного Креста подобрали страдальца и исчезли с максимально возможной быстротой.

— Надеюсь, все видели это!— бодро произнес капитан Хэнди.— Видели, а следовательно успокоились, и приободрились. Выйдя из прогрессивного межзвездного сообщества, ульфанцы остались с древним огнестрельным оружием. Вы же, солдаты гордой Терры, вооружены наисовременнейшими винтовками — оружием неограниченной даль-нобойкости и высочайшей точности! Идите и действуйте! Докажите, что оружие дано вам не зря! Идите бесстрашно и гордо! Убивайте ульфанцев, и Галактика станет подходящим местом для жизни, в котором можно... э-э... жить!

Лейтенант Мерриман, забыв, наверное, что сейчас не тот случай, попробовал изобразить аплодисменты.

— Ребята, я уверен, что вы, как и я, впрочем, воодушевлены блестящей речью капитана Хэнди. Однако время разговоров кончилось, пришла пора действовать!

— Ему-то хорошо,— пробормотал Пис, чувствуя, как его желудок превращается в кусок льда.— Мы понесемся в атаку, а он останется здесь.

— Не останется,— сказал Динкл, подтягивая ремешок шлема.— Эти молодые лунатики из академии всегда идут в атаку первыми. Поэтому я еще не видел ни одного из них старше двадцати двух лет.

— Но почему?

— Традиция, надо полагать. Все они чокнутые!

— Просто удивительно! — с горечью сказал Пис, наблюдая за тем как лейтенант Мерриман призывно машет рукой и лезет на бруствер. Пулеметы застучали чаще. Пис подумал было о том, чтобы вжаться поглубже в землю, но тут в мозгу его заработали проволочные щетки, и не успел он понять, что происходит, как мчался к ульфанским позициям.

Просторные ботинки затормозили его стремительное продвижение, и пока Пис боролся с ними, взвод исчез впереди в дыму. В попытке удержать ботинки на ногах Пис поджал пальцы, и один из выступов, которые он заметил раньше, слегка подался. Мгновением позже Пис уже летел по воздуху, толкаемый давлением подошвы, словно прыгун-олимпиец, устанавливающий мировой рекорд. Слишком потрясенный, чтобы издавать какие-либо звуки, Пис изо всех сил старался удержать равновесие и сдвинуть ноги, так как ботинки явно вознамерились разлететься в разные стороны и разорвать его пополам. По высокой параболе ботинки пронесли его, невидимого, над торчащими из дыма головами товарищей по оружию, и на несколько секунд Пис вообще потерял землю из вида. Внезапно планета прыгнула вверх, чтобы встретить его, и Пис — неуклюже, на одну ногу, размахивая руками — приземлился в густом переплетении табачных кустов.

Тяжело дыша и прислушиваясь к колотящемуся в груди сердцу, Пис уселся на землю и с благоговейным ужасом обследовал красно-золотые ботинки. Он вспомнил, что клерк в Форт-Экклсе назвал их семимильными, и теперь, правда со значительным опозданием, он догадался, почему — в каждый из них был