Песнь копья - Илья Крымов

— Последняя ласка, — прошептала Бергдис, кладя перед Йофрид полый лисий клык, запечатанный воском, — этой крошечной дозы хватит, чтобы убить пятерых мужчин. Ни запаха, ни цвета, ни волшебной ауры. Быстрая и безболезненная смерть.

Все женщины смотрели на костяной сосуд, внутри которого дремала смерть. Шаманки выглядели холодными и равнодушными, но воительницы испытывали сомнения. Улва читала это на красивом правильном лице, — конани приняла решение ради своего народа, но ей самой оно пришлось ох как не по нраву. Платить за добро чёрной неблагодарностью…

— Так и сделаем! — решительно рыкнула хирдквинне, забирая клык. — Убьём его во что бы то ни стало! О мальчишке позаботитесь вы две! Но не смейте причинять ему вред!

— Мы не собираемся.

— Мы лишим его магии, как научила нас мудрая Орза.

— Навыки этого отрока ещё послужат клану.

— Он мягкий и податливый, со временем перекрутим голову и сделаем послушным.

Похожие как две снежинки Бергдис и Хейдрун переглянулись и одинаково мерзко захихикали, прикрывая рты рукавами. Улва сморщилась от отвращения.

Йофрид наконец оставила сомнения и посмотрела на воительницу.

— Я действительно думала над тем, чтобы попытаться уплыть. Рискнуть, а вдруг он отпустил бы нас, а вдруг тролли соврали. Но ты, Улва, переломила моё решение.

Первая хирдквинне сжала в кулаке лисий клык.

— Знание ценнее золота и побед, говорят эти волшебники. А мне кажется, что знание даёт и золото, и победы. Вот я и принесла тебе знание госпожа.

Конани склонила голову чуть набок, пытаясь найти смысл в этих странных, но в то же время будто знакомых словах. Воистину Улва обладала языком более закостенелым, чем даже её разум.

— Если завтра мы не преуспеем с ядом, Хейдрун, Бергдис, вы сможете совладать с Синдой?

Шаманки помедлили, глядя в потолок.

— Мы не знаем.

— Его аура не отличается от простой человеческой.

— Но он маг, раз способен повелевать огнём.

— Пиромант, — как зовут таких на юге.

— По одиночке погибнем.

— Но мы никогда не одиноки.

Ладони ведьм-любовниц соединились.

— Вместе одолеем, — сказали они в унисон.

— Будем молиться Феринии, чтобы до этого не дошло. Ступайте, наберитесь сил.

* * *

Весь следующий день орийки собирали пожитки и припасы, готовили лодары к отплытию с острова. Попутно орийцы на большой кухне готовили наловленную дичь, рыбу, пекли хлеб из дарёной муки, промывали ягоды, сахаристые корни, фрукты, которыми была обильна эта земля. Праздничную трапезу подготовили к ночи в самом большом из долгих домов. Там были поставлены столы, зажжены многие факелы. Северяне сумели привезти через Седое море даже некоторые музыкальные инструменты и теперь среди леса звучала музыка.

Йофрид облачилась в старый, но богато украшенный доспех из кожи и бронзы, который несмотря на прошедшие годы ещё прекрасно сидел поверх кольчуги. Её плащ белого меха скрепляла золотая фибула, на поясе блестели нарядные красные ножны. Подумав, конани украсила пальцы золотыми кольцами и присмотрелась к отражению в старом зеркале.

Она была ещё очень красива в свои тридцать четыре года. И не только той дикой необузданной силой, которая отталкивает южан, привычных к мягким и покорным феминам, но как женщина с чистой кожей и яркими глазами, чувственными губами и длинной шеей. Йофрид обладала королевской статью, телом богини войны и полной грудью матери. Но прежде всего зеркало показывало ей седые нити в рыжей гриве волос да крохотные морщинки в уголках глаз. Йофрид вспоминались слова старой Орзы, которая в юности слыла красивейшей женщиной севера: «старость — единственный враг, которого побороть нельзя».

Слуги донесли, что застолье готово, но конани запретила торжество, пока не прибудут гости. Рассевшиеся по скамьям хирдквинне обходились закусками. Они не подозревали о том, что творилось в голове их предводительницы, мысли несли ориек дальше по волнам, навстречу страху неизвестного и надежде на лучшее.

— Прилетели! — в дом вбежала девчушка, поставленная дотоле высматривать гостей.

Музыка заиграла громче и Йофрид выступила на освещённый двор вместе с шаманками и несколькими лучшими своими воительницами, чтобы встретить чародеев. Те явились верхом на дивных конях и уже передали поводья. По случаю торжества юнец облачился в красивый светлый плащ с рукавами и откинутым капюшоном; он сверкал красивой улыбкой и старался, казалось, поприветствовать каждого знакомца, а знал Обадайя всех наперечёт. Его учитель оставил своё прежнее одеяние — чёрный рукавный плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим половину лица. Этот высокий, широкоплечий муж дымил трубкой и улыбался исподволь, приближаясь к Йофрид. Невнятное волнение прокатилось волной по её телу.

— Добро пожаловать!

— То, что сказал я в день нашей встречи, — улыбнулся Майрон Синда шире, протягивая руку.

Ладонь Йофрид была горячей, шершавой от мозолей и очень сильной, как он помнил. Рукопожатие затягивалось, хотя и не перерождалось в глупое состязание. Два человека прислушивались к своим чувствам до тех пор, пока Обадайя не обратился к учителю:

— Всё хорошо?

— Задумался.

— Я тоже, — конани отпустила бронзовые пальцы. — Спасибо, что принял приглашение, почтенный.

Поначалу в долгом доме царило некоторое напряжение. Маг воссел по правую руку от конани, а по правую руку от мага усадили его ученика. Ещё дальше села первая хирдквинне. По левую руку от конани оказались её доверенные советницы-шаманки. Со всех сторон глядели настороженные глаза.

— Играйте! — приказала Йофрид. — Пусть тарелки и роги не пустуют!

Майрон ел с аппетитом проснувшегося по весне медведя, не держась глупых южных обычаев и не стесняя ими простых воительниц. Йофрид понимала, что это делалось намеренно, — её хирд сбрасывал оковы трепета перед неизвестной силой и над столами рождалось веселье. Конани сама подливала в рог владыке Ладосара и посвящала ему здравицы.

— Не поведаешь ли нам, почтенный, как ты усмирил Кнуда Косолапого? — Её сильный голос привлёк много внимания и заставил музыку стать тише. — Мы хотели бы послушать историю твоего подвига! Возможно, кто-то сложит драпу!

— Не было никакого подвига, — ответил Майрон Синда, проливая внутрь рога с мёдом немного мандрагоровой ракии. — Этот человек оказался из тех, кто не желает слушать, когда ему говорят! Не владел он речью уст, но владел речью мечей! Но я и в ней оказался красноречивее!

Раздался хохот, — северяне очень любили ладно сложенное слово и считали остроумие великим божественным даром. Только Оби скорбно опустил взгляд в тарелку.

Отрёкшийся маг сделал большой глоток и позволил рыжеволосой конани наполнить его вновь. Она почувствовала, как взгляд из темноты капюшона скользил по её лицу. Жгучий, жгучий взгляд.