Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х - Александр Платонов

На очередной явке с продвинутым в структуры власти агентом, тот, устав от вопросов о терроризме, предоставил информацию об американце Поле Гриффице. Не скрывая своей якобы бывшей работы в ЦРУ, на всех углах крича о любви к русским, он ринулся помогать нашему ВПК, особенно авиационной промышленности, выжить в условиях отсутствия заказов и бюджетных денег.[523] Вместе с группой таких же «соратников», включая сотрудницу ЦРУ Аллу Вайнштейн, Гриффиц активно устанавливал контакты с руководством погибающих заводов, вывозил их в США, где те подписывали договоры о намерениях получить заказы американских предприятий. Попутно шло изучение наших ведущих инженеров и учёных на предмет склонения к выезду в США на постоянное место жительства, а также вёлся всесторонний разведывательный их опрос по тематике, составляющей государственную тайну. Проходило полгода, год, выгодные для российских заводов предложения откладывались на неопределённое время, и, в конце концов, срывались. Десятки наших специалистов, соблазнившихся большими деньгами, выезжали в США, а предприятия влачили жалкое существование.[524] Налицо была открытая и наглая форма подрывной деятельности П. Гриффица и его команды, наносящая ущерб безопасности нашей Родины. Получив эти сведения, подготовил письменную информацию в Управление контрразведки. Это их профиль. Пусть совместно с другими заинтересованными службами ФСБ вплотную займутся Гриффицем и его тройкой сотрудников ЦРУ. За подписью генерала Семёнова документ тут же отправили адресату. Буквально через пару дней редко звонивший аппарат АТС-2 разразился редкой для меня трелью. Подняв трубку и представившись, в ответ услышал такой мат, что хоть уши закрывай. Неизвестный высокопоставленный сотрудник почём свет костерил меня, называя разные фамилии и угрожая взысканием. Выдержав первый натиск потока сквернословия, спокойно и тихо спросил: «Извините. Кто со мной говорит?». В ответ опять брань со словами: «Начальство надо знать по голосу», а затем прозвучало: «Это генерал-полковник Барсуков с тобой разговаривает. Забыл, как знакомились в Кремле?». Вновь он обрушил на меня поток с трудом понимаемой информации, пока не прозвучала фамилия Гриффиц. Дословно Барсуков выпалил: «Вас втянули в грязную политическую игру (?), так как направленный «пасквиль» в контрразведку не соответствует действительности. Пол Гриффиц хоть и американец, но больше Вашего делает для укрепления могущества России (от автора – скорее развала). Сегодня же приезжайте ко мне. Будем разбираться». Трубка пропищала отбой, а я сидел как после нокдауна. Зашёл к генералу Семёнову, сообщив о странных делах, творящихся на Лубянке, когда письменная справка вместо адресата попадает в руки руководителя другого ведомства. Анатолий Петрович, сумрачно глядя на меня, сказал: «Вы наступили на больные мозоли Барсукова и Коржакова. Ведь с подачи Гриффица, одна из подобных американских стай шакалов, открыто рыскающих по Руси, поставила через западногерманскую фирму и установила в Кремле (!) и ряде других государственных объектов комплекс техники скрытого наблюдения и прослушивания. Вряд ли они эту технику пропустили через ОТУ ФСБ на предмет возможности получать информацию не только службе Коржакова, но и спецслужбам США и Германии, действующим под прикрытием посольств этих стран в России.[525] Мало того. Немецкая фирма умудрилась «кинуть» доверчивых Коржакова и Барсукова примерно на 3 миллиона долларов. Поезжай к Барсукову и скажи, что, получив информацию не по линии работы, просто направил её по назначению». Выйдя из кабинета, я вспомнил, почему перешедший в ГУО майор Ю. В. Калугин предупреждал меня при очередном посещении Коржакова о необходимости вести разговоры только в центральной части коридоров или на улице. Да и ранее, в УБТ полковник Хохольков, говорил с важностью как он ездил в Германию, сумев вернуть похищенные 200 тысяч долларов (от автора – непонятно куда «вернуть») службе Коржакова. С грустными мыслями о предстоящей перепалке приехал к генералу М. И. Барсукову. Зайдя к нему в кабинет, увидел на его столе не только свою справку (?), но и ранее подготовленный проект компактного объединённого управления. Уже без ругани, но с раздражением Барсуков потребовал объяснить, от кого я получил искажённую, по его мнению, информацию о Гриффице, втягиваясь в грязные политические игры. Спокойно ответил: «Материал получен от надёжного источника и мною перепроверен через УКР по стратегической промышленности. Так как информация имела признаки шпионажа, а не терроризма, то, как это положено, переправил её по назначению. Ни в каких политических играх не играл и не играю. Выполняю свои служебные обязанности».[526] Ответ видно Барсукова немного успокоил и далее он заявил о том, что они с Коржаковым поддержат мои предложения о расширении отдела до шести направлений. Расстались довольно сухо. Было ощущение, что генерал Барсуков знает и боится моей осведомлённости обстоятельств убийства Гены Сергеева.

На редкость быстро дали команду подготовить функциональные задачи отдела уже в рамках шести направлений. Начал подыскивать сотрудников, особенно для информационно-технического направления. Вернувшийся из командировки капитан А. Г. Лысенко с радостью принял моё предложение его возглавить, буквально через неделю-две с рвением приступив к исполнению своих обязанностей. Влились в отдел боевой оперативник МУРа Дмитрий Горшков, не раз рисковавший жизнью и получивший пару ранений, а также капитан Александр Комаров, имевший высокий профессиональный уровень организации «НН» в ФСБ. Майор Гусак подобрал смелого и решительного капитана А. А. Гриневского, который во время задержания вооружённого бандита «превысил пределы самообороны» (от автора – а кто их вычислял?) и его перепуганные начальники с радостью отдали к нам в отдел. С трудом, но удалось перевести из своего ранее родного отдела ВКР ОДОН капитана И. Ю. Алёшина, имевшего опыт организации работы в боевых условиях Чечни. Закончив обучение на курсах руководящего состава, ко мне на стажировку и возможно последующую службу прибыл на должность второго заместителя по оперативно-боевой работе сотрудник «Вымпела» полковник Н. П. Похиленко. Набрав нешуточные обороты, отдел уже мог разрабатывать автономно террористические группы, ОПГ и банды любого формата. Однако наши враги также не дремали. В очередной раз объявили об очередной реорганизации. Опера на Лубянке грустно шутили: «Два переезда на новые квартиры – это один крупный пожар». Каждое такое мероприятие, на радость бандитам приостанавливала или вообще прекращала оперативную работу минимум на месяц (переезды в новые кабинеты, разработка функциональных обязанностей, сплочение коллективов и тому подобное). Вернулся из Кремля Литвиненко, которого всё труднее удавалось контролировать и он, фактически перешёл на режим самостоятельной работы. С озабоченностью он спросил: «Александр Михайлович. Чем Вы не угодили генералу Барсукову? Тот меня с полчаса расспрашивал о Вас и делах отдела. Что-то видно замышляет». Рассказав Александру Вальтеровичу о Гриффице и справке, так не понравившейся Барсукову, я рекомендовал ему стараться избегать контактов с ним, сосредоточившись на планах кремлёвской клики осуществить очередной переворот накануне президентских выборов. Вздохнув, тот вновь умчался в логово бесов. А в это время, возвращающиеся из командировки в Чечню офицеры УБТ сообщали о том, что война перешла в какую-то подозрительно-странную фазу длительных переговоров с Дудаевым и Масхадовым, которые чуть ли не открыто, передвигаются по Чечне, проезжая, в том числе наши блокпосты. Налицо предательство кремлёвской власти. Устав морально, да и физически от круговорота судьбоносных событий, решил уйти в отпуск, отдохнув с женой в санатории «Дзержинский». Зная, какой удар здоровью нанёс себе майор Гусак, сдвинувший позвонки, прыгая из окна со второго этажа в одной из засад в Чечне, написал письмо начальнику ВМУ ФСБ генералу Михееву с просьбой нам обоим предоставить путёвки. Тогда, в духе «справедливости» на боевое управление УБТ не выделили ни одной. Ответ не застал себя ждать в виде короткого отказа-отписки. Пошёл к замдиректора генералу Н. Д. Ковалёву, который с огромным трудом через другого заместителя куратора ВМУ достал мне только одну путёвку (с женой). Вызвал Гусака, чтобы сообщить горестную весть, а он в ответ с улыбкой отвечает: «Александр Михайлович! Вы по верхам пошли, а мы с Литвиненко в низы спустились. За четыре бутылки хорошего коньяка у прапорщика, ведущего учёт и распределение путёвок, достали их себе и жёнам». Так, к сожалению, тоже бывает. Отпуск пролетел незаметно, как долгожданное лето. Встретились в санатории с полковником Геннадием Бирюковым, отдыхающим вместе с женой после ранения, полученного в Чечне. Видно «наевшись» вдоволь несогласованности и бестолковости руководства в армии, он решил уволиться, чему так радовалась жена. У меня же его слова вызвали определённую горечь, так как подобного уровня военные контрразведчики на вес золота.