1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров

Когда читаешь все это, невольно вспоминаешь, как Морис Дрюон в одном из своих знаменитых романов описывает переживания человека, попавшего в суд неправедный: «…И тут он понял, что отныне его признали виновным и даже лишили возможности защищать себя, как будто судили мертвеца». Но ведь это было во времена дремучего Средневековья. И даже тогда считалось событием необычным. А тут в 30-е годы XX века руками «судей», цинично попиравших всяческие не только нравственные, но и юридические законы, совершалось массовое судебное убийство неповинных. Дело доходило до того, что иногда выездные сессии Военной коллегии Верховного суда СССР приговаривали людей заочно, даже не имея на руках хотя бы фальсифицированного обвинительного заключения. Так было, например, по сообщению помощника председателя Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации полковника юстиции В.М. Михасева, на Дальнем Востоке, когда временно прерывалось транспортное сообщение с Сахалином и выездная сессия выносила расстрельный приговор по телефону99. И совершенно справедливо эти смертные приговоры в отношении десятков тысяч неповинных современный военный юрист В.А. Бобренев квалифицировал «верхом надругательства над правосудием»100.

Отметим еще одну особенность проведения «суда» над военными. Это я определил бы как необычайная скорострельность. Ведь у всех народов во все времена издревле считалось, что суд – дело серьезное, требующее не только добросовестного отношения судей к порученному им делу, знания основ своей профессии, но и определенного количества времени. Речь-то идет о судьбе, а то и о жизни живого человека. Даже далеко не из самых прогрессивных царская судебная машина в России соблюдала, как правило, необходимые нормы судопроизводства. 9 сентября 1911 г. состоялось заседание Киевского военно-окружного суда по делу Д.Г. Богрова. Подсудимому инкриминировали убийство премьер-министра правительства П.А. Столыпина. Любому непредвзято относящемуся к делу человеку вопрос казался совершенно ясен. Труп Столыпина на месте. Весь театр видел, как Богров стрелял в премьер-министра. Сам подсудимый не отрицал совершенного им преступления и ввиду полной ясности дела даже отказался от положенного по царским законам защитника. И вот при таких абсолютно неопровержимых уликах судебное заседание по делу Богрова в общей сложности продолжалось три часа101.

А что же творилось на заседаниях Военной коллегии Верховного суда СССР? Судили военных – от полковников до маршала, обвиняли во всех смертных грехах, а объективных-то доказательств никаких. В лучшем для судей случае «признания» подсудимых, но нередко и их не было. И, значит, вообще никаких доказательств, кроме злобных оговоров. Судьи, при всей их политической ангажированности и прямо-таки холуйской преданности власть предержащим, не могли не чувствовать, что творят они грязное дело, что именно их безжалостным неправосудным приговором обрекают на неизбежную позорную смерть многие тысячи прославленных героев Гражданской войны, первостроителей рабоче-крестьянской Красной армии. Очень многих из них судьи знали не только по литературе, по газетам, по радио, кино, но с некоторыми были лично знакомы и считали это знакомство за честь для себя. А теперь вот посылают их на смерть. При всем своем палачестве военные судьи в чем-то были и обычными людьми. А, наверное, каждому человеку хочется грязное дело как можно быстрее сбыть с рук. Вот они и старались. А главное, конечно, хотелось как можно побыстрее «воплотить в жизнь» волю «вождя» и физически ликвидировать всех уже до суда заклейменных тавром «врага народа».

В определении Военной коллегии Верховного суда СССР от 11 апреля 1956 г., реабилитировавшем прославленного героя Гражданской войны, награжденного тремя орденами Боевого Красного Знамени комкора Н.Н. Криворучко, расстрелянного по приговору Военной коллегии от 19 августа 1938 г., была дана краткая, но весьма убедительная характеристика судебного заседания по делу Криворучко, обрекшего его на смерть: «…длилось несколько минут, включая и вынесение приговора, Криворучко по существу предъявленного ему обвинения не допрашивался и его показания, а также показания других арестованных, данные ими на предварительном следствии, не проверялись. Из протокола судебного заседания видно, что Криворучко был спрошен лишь о том, когда и кем он был завербован в антисоветскую организацию. Таким образом, в нарушение закона судебного следствия, как такового, по делу Криворучко не было»102. Судя по надзорным производствам, судебными заседаниями Военной коллегии Верховного суда СССР были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу:

За 30 минут: комкор И.И. Гарькавый и комбриг Г.Ф. Гаврюшенко.

За 20 минут: командармы 2-го ранга Я.И. Алкснис, И.Н. Дубовой, П.Е. Дыбенко, М.К. Левандовский, армейский комиссар 2-го ранга Я.К. Берзин; комкоры М.В. Сангурский и В.В. Хрипин; корпусной комиссар М.Р. Шапошников; комдивы Д.А. Кучинский, В.С. Погребной, Н.М. Роговский и О.А. Стигга; дивизионный комиссар Л.А. Борович; дивинтендант Р.А. Петерсон; комбриги А.И. Верховский и Д.К. Забелин; бригадные комиссары П.Л. Булат, А.П. Лозовский, Д.Н. Статут; бригинженер В.П. Хандриков; полковники М.П. Касаткин, К.М. Римм и П.К. Семенов; военинженер 1-го ранга С.И. Андреев.

За 15 минут: армейские комиссары 2-го ранга Б.М. Иппо, Г.А. Осепян, И.Е. Славин; комкоры В.Н. Левичев, Э.Д. Лепин, Р.В. Лонгва и А.Я. Сазонтов; комдивы Г.С. Замилацкий, С.Г. Лукирский и И.А. Ринк; флагман 2-го ранга А.В. Васильев; дивизионный комиссар Я.Я. Петерсон; дивинтендант И.Г. Прошкин; комбриги Д.И. Бузанов, И.И. Глудин, В.Е. Горев, А.И. Гречаник, А.Г. Добролеж, Н.Ф. Евсеев, В.Д. Залесский, А.Д. Малевский, Д.Д. Нахичеванский, Г.Т. Туммельтау, Ж.К. Ульман, М.А. Шошкин; бригадные комиссары С.Р. Будкевич, М.П. Захаров, Э.К. Перкон, К.И. Подсотский, С.А. Сухотин, В.X. Таиров, В.А. Трифонов, Н.Л. Шпекторов; инженер-флагман 2-го ранга Б.Е. Алякрицкий; бригинженеры С.Д. Иудин, А.Н. Кокадаев; полковники Я.Я. Бушман, Н.Л. Владиславский-Крекшин, И.В. Высоцкий, А.В. Емельянов-Сурик, Н.Е. Ефимов, Л.Н. Затонский, И.С. Карпицкий, М.С. Плотников; полковой комиссар Э.М. Ханин; военинженер 1-го ранга А.Н. Шахвердов; военинженеры 2-го ранга Г.Э. Куни и И.Д. Марунчак; батальонный комиссар П.Я. Ивангородский.

За 10 минут: комдив Я.Г. Рубинов; флагман 1-го ранга Э.С. Панцержанский; комбриг И.Г. Клочко; бригадный комиссар С.Б. Рейзин; полковой комиссар Д.А. Федотов; майор И.В. Гомзов.

А для того чтобы отправить на тот свет начальника агитпропотдела Политуправления РККА дивизионного комиссара X.X. Харитонова и начальника кафедры иностранных языков ВАММ РККА полковника Ф.Л. Григорьева, членам Военной коллегии Верховного суда СССР вполне хватило 5 (пяти!) минут на каждого.

И наконец еще один своеобразный момент в судебной деятельности военных трибуналов и Военной коллегии Верховного суда СССР в эти годы. Это – их полное единодушие. Мировая история судопроизводства полна примерами, когда судьи терзались от раздирающих душу сомнений: знаю ли я достоверно и досконально вину подсудимого, уверен ли я, вправе ли я послать его на смерть? По библейской легенде даже Понтий Пилат мучился этими сомнениями, и как бы кто к нему ни относился, все-таки он предпочел «умыть руки». История русской юриспруденции эпохи царизма знает немало случаев, когда даже среди самых приближенных к престолу находились ревнители справедливости, не убоящиеся ради милосердия пойти против «общего мнения» и даже «монаршей воли». В 1826 г. судили декабристов. Состав преступления по действовавшим тогда в Империи законам был налицо – факт антиправительственного заговора тайного общества, вооруженного восстания, вплоть до убийства генерала никто оспорить не смог и не пытался. И все же адмирал Н.С. Мордвинов отважился отказаться подписать смертный приговор декабристам. Восхищенный Пушкин в стихотворении «Мордвинову» написал: