Вампиры Лос-Анжелеса - Роберт Рик МакКаммон

едва ли он точно помнил, в каком именно месте он был. Томми решил, что лучше вообще не оглядываться.

Он направился к северу, к единственному островку деревьев, которые могли укрыть его. В августе отец возил его в заповедник на Голливудской горе. Заповедник переходил в четыре тысячи акров (так говорилось в путеводителе) пространства Гриффит–парка. В парке имелось множество пересекающихся тропинок, но очень мало достаточно широких дорог, и Томми помнил свое удивление – как невелико оказалось расстояние, отделявшее совершенно нетронутую лесную местность от извилистых улиц жилого массива Голливуда. Значит, он должен добраться туда. Он знал, что сможет спрятаться в парке, но добраться туда – значит, пересечь самое сердце Голливуда, а он до судорог боялся того, что могло там таиться. Он все еще крепко сжимал в руке баллончик аэрозоля, с помощью которого прогнал чету вампиров – Вернонов, и у него были надежные помощники – спички марки “Огненный вождь”,– “Которыми я сжег папу и маму”,– внезапно подумал Томми – лежавшие в кармане куртки. Он бежал, видел, как ветер взметал невысокие волны песка впереди, и вспомнил кадры из “Пришельцев с Марса”, где напуганный мальчик бежал через склон песчаной дюны и песок вихрем взметнулся из–под его ног и мальчик вот–вот должен был провалиться в подземный мир инопланетных монстров.

И вдруг он заметил, что позади кто–то бежит, примерно в тридцати футах левее. Томми обернулся, глядя через плечо. В темноте, словно оторванная от туловища, плыла ужасная бледная луноподобная голова. Томми прибавил скорости, зигзагами углубляясь в парк. Когда он снова осмелился обернуться, монстр исчез.

Высокое ограждение вокруг самой большой смоляной ямы сдуло ветром, черную поверхность смолы покрывал белый слой нанесенного песка, местами насквозь пропитанный чернотой. Когда–то в ловушку этого черного лакового озера попадали гиганты–мастодонты и не в силах были вырваться на свободу. Томми принялся бежать вдоль восточного края озерца, направляясь к кромке парка. Он миновал обглоданные ветром до чистого дерева садовые скамейки, где по воскресеньям старики играли в шашки, он миновал длинную полосу бетонной дорожки, которую теперь не скоро смогут использовать воскресные любители роликовых коньков.

И в этот момент что–то ударило в поясницу. Рука вцепилась в ткань куртки, едва не сорвав ее с плеч Томми. Толчок свирепо швырнул его на землю.

Упав, он остался лежать неподвижно, скованный ужасом, пытаясь перевести дыхание. В голове сиреной тревоги выла мысль: “Не давай им себя укусить! Не давай, не давай, не давай!”. Он выпустил баллончик с аэрозолем и, подняв голову, увидел, что над ним, ухмыляясь в сладострастном предвкушении, стоят два подростка. Тот, что сбил его с ног, был толстолицым чикано с густыми бровями и грязными черными волосами, падавшими на лоб. На нем была закапанная кровью голубая рабочая блуза. Вампир посмотрел на баллончик с лаком для волос у своих ног и пинком отбросил аэрозоль далеко в смоляную яму, где тот затонул, маслянисто чавкнув. Потом он двинулся к Томми; глаза его светились удовольствием.

Но вампир не успел достигнуть Томми – из темноты, извиваясь змеей, вылетела велосипедная цепь и с сухим треском ударила чикано поперек лица. Чикано, воя от боли, упал на колени. Второй вампир, худой, темноволосый подросток с редкими усиками, стремительно повернулся лицом к нападавшему. Цепь со свистом ударила его в висок. Он покачнулся и уже собирался броситься на обидчика, когда увидел, кто это был.

Сердце Томми прыгнуло, потом полетело в тошнотворно бездонную пропасть. Бык Тэтчер, вооруженный трехфутовой цепью, сделал шаг вперед и оказался между Томми и двумя вампирами. Томми видел бескровное жуткое лицо “ужаса Фарфакской высшей школы”.

– Вы на моей территории,– с угрозой сказал Бык. – Здесь охочусь я. Убирайтесь, пока целы.

– Это наша добыча, мы… – начал чикано. Он замолчал, когда цепь со свистом ударила его в лицо еще раз.

– Проваливайте! – заревел Бык.

Томми, руки которого тряслись так, что он едва владел ими, начал снимать рюкзак.

– Прочь оба! – повторил Бык. – Я голоден, и эту добычу беру я, понятно?

Вампиры посмотрели друг на друга, но начали медленно пятиться. Бык вновь взмахнул цепью и с треском ударил по земле, словно это был кнут.

– Ты еще увидишь, мы тебя поймаем! – пообещал с почтительного расстояния чикано. – Мы тебя найдем, когда ты заснешь, и мы с тобой разделаемся…

Бык сделал несколько шагов вперед, размахивая цепью над головой. Вампиры бросились бежать. Томми снял со спины рюкзак, вскочил на ноги и бросился бежать в противоположном направлении. Бык Тэтчер с довольной ухмылкой проследил за тем, как исчезли из виду два вампира–соперника, потом повернулся к своей добыче.

Томми, бежавший вдоль кромки смоляного озерца, услышал злобный рев вампира и внутренне весь содрогнулся. Он расстегнул карман рюкзака и сунул в него руку. Бык Тэтчер преследовал его, мчась, словно ветер. Лицо Томми покрылось холодным потом, он слышал, как нагоняет его монстр, но не осмеливался оглянуться.

Потом он услышал свист цепи справа, пригнул голову, развернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Быком, и поднял массивный нож для разделки мяса, судорожно сжимая рукоятку. Прежде, чем Бык Тэтчер успел остановиться, Томми прыгнул на него, погрузив широкое мощное лезвие в переносицу монстра. Бык, потеряв равновесие, покачнулся и рухнул на спину, прямо в смоляную яму. В тот же момент тело его исчезло в водовороте смоляных пузырей. Он бешено замолотил руками, пытаясь найти опору.

– Нееееет! – заревел он, как раненое животное. – Неет! Я не дам тебе..

Вода и смола хлынули ему в рот и заполнили полость легких. Он начал погружаться, лицо стало полосатым – его разукрасила смола. Он сражался бешено, но смола поймала его, и он понимал, что борьба напрасна. Он закричал, а из некровоточащей раны во лбу торчал нож.

Томми понимал, что крики могут услышать другие вампиры. Он снова бросился бежать, набросив ремни рюкзак на дрожащие плечи. Его тошнило, ему хотелось разрыдаться, но на все эти детские глупости больше не оставалось времени. Когда он обернулся, то увидел, что лицо Быка Тэтчера исчезло и на поверхности ямы остались лишь пузыри.

Он продолжал бежать, воздух больно резал утомленные легкие. Он уже покинул парк и теперь бежал на северо–восток через Третью улицу, сквозь темные, молчащие жилые кварталы, где малейшего намека на какое–то движение было достаточно, чтобы привести в состояние смертельного ужаса. Потом он пересек Беверли–бульвар, продолжая направляться на север. Песок жалил лицо – если бы не очки, он