Бабочки Креза. Камень богини любви - Елена Арсеньева

— Да забыла я номер, — с досадой призналась Алёна, — но зовут его Александр Викторович, фамилию не знаю, мы с ним вчера ездили от «Зергута» до Арзамасской где-то около девяти вечера.

— Так, вижу этот рейс, — сказала девушка. — Но почему вы говорите, что его зовут Александр Викторович? Вас возил совсем… Одну минуточку! Что ты говоришь, Катя?

Послышался другой голос. Ни слова Алёна не могла разобрать, но звучал голос весьма встревоженно.

— Нет, ну а меня нельзя было предупредить? — раздраженно воскликнула девушка и тут же чрезвычайно вежливо обратилась к Алёне: — Оказывается, у нас со вчерашнего дня новый водитель, я об этом просто не знала. Да, в самом деле, его зовут Александр Викторович.

— А фамилия?

— Фамилия? — Девушка растерялась, но тут же вдали раздался командный окрик Кати, и девушка бодро ответила: — А фамилии водителей мы сообщаем клиентам только после предъявления претензий руководству в письменном виде!

Ну и ну, еще одна тайна мадридского двора!

Что бы все это значило? Да ничего особенного. Наверное, Александра этого Викторовича выпустили в рейс сразу, еще толком ничего не сообщив диспетчерам, которые были в отгуле. А то, что он называл Елену Ярушкиной Алёной Дмитриевой, говорит лишь о том, что он знает ее как писательницу. Ну, может, жена его книжки Дмитриевой читает. Или дочка. Или знакомая. Или он по телевизору Алёну видел. Или взял да и сам что-то ее прочитал!

Словом, все очень просто.

Алёна положила трубку.

Опять захотелось есть. Наверное, от волнения.

Хороший способ не ужинать — уйти из дому. Ну нет, страшновато…

Не включая света, Алёна подошла к окну и поглядела во двор. Пусто. На заборчике палисадника никто не сидел, только какая-то большая овчарка рыскала по сугробам. Потом со стороны ворот раздался свист, и овчарка ринулась на зов.

«Вот была бы у меня собака, — мечтательно подумала Алёна, — можно было бы совершенно спокойно пойти с ней куда угодно!»

Но собаки не было, и завести ее в ближайшие полчаса вряд ли представлялось возможным. Поэтому Алёна решила сдаться на милость своего желудка. Организм знает, чего хочет!

Организм отчетливо хотел еще киселя с молоком… Ну что же!

Алёна наполнила тарелку и стала медленно есть. Было очень вкусно, и она немножко стеснялась, что испытывает такое удовольствие от этого незамысловатого блюда из сказок своего детства.

Вообще, еда, вкусная еда — это хорошая штука. Очень многие помыслы и побуждения человека с ней связаны, а для сказочных и мифологических героев чуть ли не главная награда — обладание предметами, которые обеспечивают возможность наесться в любое время дня и ночи. То же озеро молочное с кисельными берегами, или горшочек, который сам собой варит кашу, или пряничный, с леденцовыми окнами, домик ведьмы в сказке «Гензель и Гретель», или общеизвестная скатерть-самобранка, или мельница Сампо в финском эпосе «Калевала», да и греко-римский рог изобилия из той же серии… Что еще? Алёна пыталась вспомнить, безотчетно водя ложкой по киселю… белое молоко вливалось в очертания нарисованной ею загогулины, и Алёна вдруг обнаружила, что загогулина эта напоминает букву S.

И сразу вспомнилось, как Вейка на кургузом диванчике повернулся, просыпаясь, и открылась надпись на груди его светлого костюма — такие же темно-бордовые буквы, первая S, потом a, потом m… Может быть, «Sampo»? Вейка — он же, наверное, финн? Где-то Алёна читала, что так в старину пренебрежительно называли финнов… но надо уточнить.

Она вернулась в комнату и взяла с полки толстенный словарь Ушакова.

Ну вот, так и есть: «ВЕЙКА (финск. veikko — друг, товарищ). В старом Петербурге — финн-извозчик с разукрашенной ленточками и бубенцами запряжкой, приезжавший для катанья на масленице».

Это или прозвище, или имя, или фамилия ряженого. Кстати, не он ли тот самый горячий парень, о котором писал Константин? Выражение «горячие финские парни» уже стало общепринятым.

Хм, интересно, что же делает горячий финский парень Вейка в Нижнем Горьком и почему представитель этой добропорядочной нации связался с какими-то спекулянтами золотишком? Порочная натура взяла верх над национальным характером, и он решил поискать братьев по духу и разуму? Да запросто. Или все не так просто? Или совсем не просто?

Алёна достала из сумки записку Константина.

«ПРОПАДИТЕ ВЫ ВСЕ ПРОПАДОМ, СУКИ ГРЕБАНЫЕ.

Давайте, давайте, поищите на Черниговской под звездами, кривую старухину скатерку подкрутите, может, чего и найдете с этим горячим парнем, только этого вам в жизни не понять, дебилам с большой дороги! Да вы раньше сдохнете, чего вам и желаю. А меня не ищите — это бесполезно, я к вам больше не вернусь!»

Черниговская, хм… Надо полагать, это в Нижнем Горьком? Ну что ж, как принято выражаться, Гугл рулит.

Алёна включила компьютер, набрала в поисковике «Нижний Горький, Черниговская» и через мгновение уже читала о том, что «улица Черниговская — это нижняя набережная Оки. Она создавалась в общей системе градостроительных преобразований Нижнего Новгорода в 1834–1839 годах по проектам архитекторов Ефимова и Готмана. Устройство набережной совпало с сильным пожаром 1836 года, когда вся старая, преимущественно деревянная застройка выгорела. После этого вдоль Оки предписывалось возводить исключительно каменные здания. Так, к концу XIX века на улице Черниговской сформировался цельный архитектурно-промышленный комплекс, состоявший из доходных домов, гостиниц, корпусов крупных промышленных предприятий. В то время здесь, на набережной Оки, бурлила жизнь: была одна из самых крупных стоянок городских извозчиков, у берега толкались многочисленные суда, количество которых в дни Всероссийской ярмарки увеличивалось в разы.

Сейчас образ улицы Черниговской сохраняется в том виде, в каком он сложился к концу XIX века, хотя у отдельных исторических зданий внешний вид несколько искажен многочисленными переделками, пристройками к фасадам, разрушениями и утратой отдельных элементов.

Памятники архитектуры на улице Черниговской:

Дом А. Л. Барышевой (д. 4-а), архитектор Г. И. Кизеветтер (1837–1839);

Дом П. Кубаревой (д. 4-б), архитектор Г. И. Кизеветтер (1838–1847);

Дом М. В. Медведева (д. 5), архитектор Г. И. Кизеветтер (1843–1844);

Дом А. С. Гущина (д. 7), архитекторы Г. И. Кизеветтер, Д. В. Ешевский (1837–1862);

Дом Е. Гребенщиковой (д. 8), архитектор Н. И. Ужумедский-Грицевич (1853–1852);

Усадьба Н. Г. Щепетовой (д. 12), архитектор Г. И. Кизеветтер (1838–1849);

Дом П. Е. Горячева (д. 15), архитектор А. Л. Леер (1832–1833);

Усадьба Щукиных-А. Ненюкова (д.16), архитекторы И. Е. Ефимов, А. Е. Турмышев (1822–1848);

Дом М. Кузнецова (д. 17), архитектор И. Е. Ефимов (20-е годы XIX века)».