Veritas - Рита Мональди

Однако и это еще не все. За свою недолгую жизнь Иосиф нажил себе множество завистников.

– Иезуиты ненавидят его. Когда он взошел на трон, он сразу же в грубой форме отстранил их от правления. Быть может, ты тоже слышал об угрозах, которые высказывают иезуиты по отношению к нему, все то время, как он сидит на троне. Иосиф приказал изгнать их. Но и старые министры его отца тоже ненавидят его: еще в юном возрасте Иосиф сражался против них, пока наконец не стал императором, потом он просто прогнал их всех. Всех, кроме одного. Но и он теперь ненавидит Иосифа.

Я знал, о ком он говорит.

– Господин аббат, вы мне уже показывали письмо принца Евгения, и оно было подделкой.

– Да. Но все остальное, что я тебе рассказывал – Ландау, Евгений, его зависть по отношению к императору, страх оказаться не у дел, когда кончится война, – все это правда.

– И если Иосиф действительно договорится с Францией о разделении Испании и передаче его брату Карлу Каталонии, мир будет заключен.

– Именно так. Евгению никогда не удастся заставить своего молодого, но непреклонного императора изменить свое мнение. И нашему Савойскому, которому сорок восемь лет, приходится склониться перед всего лишь тридцатилетним императором. Если Евгений действительно стоит за попыткой отравить его императорское величество, то вынужден признать, что он хорошо рассчитал этот удар: в отличие от Иосифа, Карл обладает слабым характером, он не станет мешать ему продолжать войну, даже без поддержки Голландии и Англии. И если этот очаг войны затухнет, он найдет другой. Для Савойского любая война хороша; важно только, чтобы были лавры, которые можно стяжать, и власть, по крайней мере, пока ему не придется уйти в тень по причине возраста. Однако это игра, в которую Иосиф уже не играет.

– Это верно, – согласился я, – император заключает мир со всеми, даже с папой, который на стороне французов.

– Точно. Поверь же, наконец, в то, что я тебе говорю! Теперь я даже сказал тебе правду по поводу этого письма. Настал момент, когда все мы вынуждены играть в открытую.

– Я всегда поступал так по отношению к вам.

– Ты – да. Однако Евгений – такой человек, который не знает прямых путей. Он фальшив, искусственен, скользок. Как и все ему подобные.

– Кто ему подобен?

Он возвел глаза к небу, словно прося у Всевышнего сил молчать.

– Это неважно, – отмахнулся он. – Главное, что я пытаюсь донести до тебя, это то, что воинская зависть Евгения – как, кстати, и его стремление к славе и власти – ужасное чудовище. Оно старше, много старше Евгения и погибнет только вместе с последним солдатом.

– Но никто не убивает из зависти, и уж точно не правителя! – запротестовал я.

– Похоже, ты совсем не разбираешься в истории. Я могу привести тебе примеры, начиная с древних Афин, где эта подлая страсть беспричинно посылала на смерть лучших командующих флотами, – сказал аббат, поднимая ладони к небу, чтобы подчеркнуть совершенство тех капитанов. – Она нанесла поражение городу в Пелопоннесской войне, привела к падению стен Пирея и затем привела город к упадку.

В этот миг мимо нас прошла группа людей, очевидно, принявшая нас за нищих и рассеянно бросившая нам монету.

– Что это было? – спросил Атто, услышав звон.

– Ничего. У меня монета из кармана выпала, – задетый, солгал я.

– Так о чем это я говорил? Ах да. Будь внимателен, мы только высказываем предположения, чтобы среди множества подозреваемых найти того, кто действительно плетет интригу против императора: Англия или Голландия, Карл или иезуиты, старые министры или же Евгений. Что же касается зависти, то оставим пока что в стороне огромное количество exempla, подобных примеров в истории. Я хотел бы рассказать тебе об одном случае, который гораздо ближе к нашему времени: граф Марсили, помнишь его?

Странно, что Атто упомянул Марсили, о славных деяниях которого я читал всего только несколько часов назад, пока Симонис не помешал мне стуком в дверь.

– Конечно, помню, – ответил я. – Итальянец, посоветовавший Иосифу правильную стратегию для того, чтобы победить, и указавший ему на ошибки маркграфа Людвига Баденского.

– Верно. Продолжение той истории прояснит для тебя, какую роль могла сыграть зависть в смертельной болезни Иосифа. Потому что она убивает почти всегда.

– За несколько лет до осады Ландау, – рассказал Атто, – Марсили принимал участие в освобождении Белграда от турецких захватчиков.

Там и произошел первый случай. Чтобы продвинуть свою собственную стратегию, генерал Гвидо Штаремберг вынуждает императорские войска понести тяжелые потери. 59-й полк пехоты под командованием Марсили сильно сократился. На протяжении вот уже слишком многих дней императорские войска тщетно бьются об стены крепости. Марсили в открытую критикует стратегию Штаремберга, хотя тот имеет гораздо более высокое военное звание. Да и со своими подчиненными он не церемонится: требует быстроты, дисциплины, бережливости (немало офицеров пользуются имеющимися в наличии военными финансами, чтобы тайком выделять себе «чаевые»). Он сажает под замок своего подполковника за неповиновение, после чего тот подает на него жалобу за придирки и его временно отстраняют от должности. Правоту Марсили признают только позже.

– В битве граф Марсили всегда требовал от солдат верности, честности и мужества. Однако мог и указать вышестоящим чинам на то, что они совершают ошибку, которая стоит человеческих жизней.

– Это смело, – заметил я.

– Это крайне опасно. К счастью, его враги ничего или почти ничего не могли сделать против столь ценного офицера: никто не знал местность, на которой велась война против турок, лучше, чем он.

Когда французский гарнизон после взятия Ландау сложил оружие у его ног, зажглась военная звезда Иосифа Победоносного, продолжал аббат Мелани. Однако и на долю Марсили выпала немалая слава. При императорской армии он считался теперь величайшим экспертом по крепостям и осадам. Он знает тайны всех военных школ, будь то французских, немецких или итальянских. Даже симпатии войск, с которыми он обращался по всей строгости, были на его стороне, а равные ему по званию признают его верность и самоотверженность. Ибо неискренность, равно как и невежество, несправедливы по отношению к достоинству войны.

Однако где-то на заднем плане маркграф Баденский кипит от ярости. Марсили раскрыл его некомпетентность, прямо обратившись к королю Германии и Рима. Этот итальянец не только опозорил его, он еще и невыносимо образован, честен и добродетелен. Чего он собирается еще добиться?

Вскоре маркграф отыскал возможность отомстить. В декабре того же 1702 года французы осадили австрийский город-крепость Брайзахна-Рейне, являющийся очень важным пунктом для контроля региона Брайсгау. Принц Евгений приказал Марсили отправляться в Брайзах, чтобы поддержать там другого итальянца, маршала Делл'Арко, в случае если тот (странное, двусмысленное основание) заболеет. Маркграф Баденский точно знает, что Марсили и Делл'Арко враждуют, и поэтому вместе смогут сделать очень мало.