Чинди - Джек Макдевит

Хотя Тор испытывал затруднение, оказавшись в подобной среде, где к тому же отсутствовало чередование дня и ночи, поддерживать устоявшийся режим ему помогал собственный организм. В эту первую ночь художник прикрепил свою временную постель к тыльной «стене» палатки, устроился, и, выключив свет, смотрел вверх, в темноту. Ему казалось, что в окружавшем его огромном пространстве все было неподвижно.

Позже он проснулся от какого-то беспокойства.

Он включил фонарь и некоторое время лежал при слабом свете, пытаясь сообразить, что же привлекло его внимание. Никакого шума. Никакого движения в темной комнате, служившей границами внешнего мира для его палатки. А все, что составляло ее внутренний мир, оставалось на местах, там, где он разложил все это. Сигнальные лампочки, определявшие состояние палатки и ее агрегатов, бодро светились, показывая, что все функционирует именно так, как надо.

Должно быть, виновата была игра его воображения.

Тор повернулся и приложил ладонь сначала к стенке палатки, затем к полу. Вибрации, до сих пор почти постоянные, прекратились. Наконец-то двигатели были выключены, и чинди перешел на крейсерскую скорость.

Крейсерская скорость? Но ведь система Хейзелтайна всегда запитана от основных двигателей. Их нельзя отключать перед «прыжком». Что происходит?

Он задействовал свой канал связи. Хатч на линии отсутствовала, но, возможно, был шанс, что где-то по соседству уже появился Могамбо.

— «Лонгворт», — сказал Тор, — где вы там?

В ответ накатила тишина.

— Кто-нибудь?…

Тор достал альбом для зарисовок и устроился с ним за порогом комнаты. И в конце концов постарался уловить сущность сложившейся ситуации. Камень и металл дверей. Ощущение абсолютного небытия за растушеванными, размытыми границами света. Словно коридор вел в царство полного забвения. «Да», — подумал он, «схватывая» на листе тени.

И невообразимая масса, скрепляющая темноту .

И призрак Джорджа, навечно запертый здесь .

Тор прислушался, воображая, что вот-вот услышит далекие шаги.

Он работал, пока не проголодался. Затем отправился в палатку и как следует подкрепился бутербродами с цыпленком и пончиками.

Прежде чем вернуться к работе, он заменил в палатке источник питания.

Перелет к звезде RK335197 продолжался немногим более трех дней. Это было исключительно спокойное время. Теперь на мостик стала захаживать и Аликс. И он превратился в место, где вся троица постоянно проводила время — с перерывами на обед. Отсек управления экспедицией теперь пустовал, превратившись в обитель эха и теней. Игры кончились — как кончились и фильмы-симуляторы. У всех пропал аппетит, и даже Нику с трудом удавалось казаться бодрым и веселым. Не потому, что они так переживали за Тора (ведь все понимали, что чинди появится в известной точке более или менее по расписанию, и особых сложностей со спасением быть не должно), но гибель Джорджа буквально разбила им сердце. В прежние времена Хатч обвинила бы во всех катастрофах только себя. Но постепенно она усвоила, что всегда существуют пределы ее возможностей. И если ее не хотели слушать…

По-прежнему казалось, что она должна была занять более жесткую позицию — может быть, даже разоблачить ухищрения Джорджа, целью которых было перехватить командование «Мемфисом».

Экспедиция потеряла «Кондор» — Пастора с его пассажирами, потеряли Курта — вместе с «Венди», Пита и Германа — на планете, названной ими Рай, и на чинди — Джорджа. Оправданно ли было это?

Для тех, кто пишет книги по истории, и, возможно, для большинства покорителей космоса ответ был бы один: да . Открытия, ставшие результатом упомянутых событий, принесут неоценимую пользу. Человечество больше никогда не будет смотреть на звезды так, как смотрело на них до сих пор. Но сама Хатч с радостью отдала бы все найденное, плотно запечатала и отправила бы плыть своей дорогой, если бы это могло вернуть и Пастора, и Джорджа, и всех остальных.

Долгими ночами она бродила по «Мемфису», меряя неслышными шагами коридор от своей каюты до мостика, где, тактично блюдя тишину, нес вахту Билл.

Остальные тоже были предоставлены самим себе. Порой она слышала их в предрассветные часы, когда Ник искал уголок для чтения, не такой тесный, как его каюта, или, может быть, не такой одинокий, где был шанс встретить хоть кого-то еще. И когда Аликс неосторожно вскрикивала в столь ранний час.

Могамбо был на грани срыва. «Лонгворт» еще только приближался к Близнецам, а «лис», как доктор называл про себя огромный инопланетный корабль, ускользнул прямо из-под носа. Он сказал Хатч, что подумывает изменить курс и лететь прямо к 97-ой, но ему очень хотелось увидеть Убежище — уж оно-то никуда не собиралось исчезать. Он дал Хатч указание доложить о местонахождении объекта, как только оно будет установлено, чтобы он мог немедленно прибыть туда. — Но больше никого не пускай на борт, — сурово приказал он. — Спасай своего человека, и побыстрей убирайтесь оттуда. Это слишком ценный объект, чтобы позволить людям бесконтрольно болтаться там .

А еще Хатч получила длинное сообщение от Сильвии Вирджил: та поздравляла ее с многочисленными открытиями и призывала беречь пассажиров. («Оставшихся пассажиров», — подумала Хатч.)

— Их не следует использовать на опасных работах по фактическому сбору материала. Хватит потерь. Особенно после всего, что произошло. Люди подумают, что мы не в состоянии позаботиться о своих клиентах .

Сильвия напомнила, что Могамбо сразу по прибытии примет руководство операцией. И что Хатч должна сделать все возможное, чтобы помогать ему. Закончила Вирджил заверениями, что когда все закончится, то о Хатч точно не забудут.

Но вот что больше всего обеспокоило Хатч.

Вирджил сообщила ей — почти между прочим, — что их открытия стали мировой сенсацией. Хатч прислали записи ряда круглых столов, выпусков новостей и обсуждений открытий и их последствий. Директор отослала даже перехваченный пакет данных из сети чинди (так теперь средства массовой информации именовали межпланетную радиорелейную линию связи, выстроенную на спутниках-невидимках). Возникло мнение, что наблюдаемые события происходили века назад, несмотря на то, что передаются в «живом эфире». «Всех нас, — сказала Вирджил, — ошеломили виды безымянного места, где стоял незабываемо прекрасный хрустальный город, сверкающий в солнечных лучах, город в скалах, выходящих к туманному морю». Известный аналитик Крейтон Уолфорд заявила, что человечество после нескольких неудачных попыток наконец-то должно отказаться от своего эксцентричного заявления, что оно — пуп мироздания. Тирас Флеминг предполагал, что земляне нашли бы внутри чинди технические чудеса в полном смысле слова. (Этот термин, казалось, вызывал у всех и каждого ощущение погружения в сверхъестественное.) «Было вполне вероятно, — подумала Хатч, — что любая живая цивилизация, с которой мы могли столкнуться, оказалось бы значительно старше нас, возможно, на миллионы лет. Технология чинди , согласно «Нью-Йорк таймс», годится для любых цивилизаций. Спустя несколько лет, в течение которых она распространится у нас, мы просто не узнаем родную цивилизацию».