Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

Танкред был явно удивлен подобным решением; тем не менее командир отряда снял с него наручники и ограничился предупреждением, что в самом скором времени его вызовут в комиссариат для дачи показаний. После чего Танкред, слишком плохо соображая от усталости и стресса, чтобы еще о чем-нибудь спросить полицейского, отправился к себе в каюту.

Льето выслушал историю до конца, не перебивая друга.

– Голыми руками шесть человек… – выдавил он наконец. – Христом Богом клянусь, с тобой лучше не нарываться. – Он посмотрел на Танкреда, стараясь угадать его мысли. – На этот раз ты влип по полной, верно?

Танкред отставил в сторону кружку с кофе, к которому практически не прикоснулся, – в любом случае тот уже остыл.

– Точно.

– Зато твоя популярность в войсках не пострадает. Аргана от всей души ненавидела почти вся армия крестового похода.

Но Танкред уже не слушал: он смотрел на что-то поверх правого плеча Льето. Тот обернулся и увидел двоих военных полицейских, которые только что вошли в столовую и теперь, кого-то выискивая, оглядывали ряды столов. Вдруг они заметили двух друзей и направились к ним. Все разговоры смолкли, и в большом помещении неожиданно воцарилась тишина.

– Черт возьми, – прошептал Льето, – не собираются же они опять замести тебя на глазах у всех!

Двое военных полицейских остановились у их стола. Кратко отсалютовав, один из них протянул Танкреду запечатанный конверт:

– Танкред Тарентский, мне поручено передать это вам в собственные руки.

Немного удивленный, тот взял письмо, а полицейские снова отдали честь, развернулись и двинулись к выходу. Поскольку ничего особенного больше не предвиделось, остальные потеряли к ним интерес, и разговоры возобновились. Танкред распечатал конверт и пробежал глазами содержимое.

– Это вызов на дисциплинарное заседание Совета крестоносцев, сегодня после полудня, – вкратце сообщил он Льето.

– На Совет крестоносцев? А какая связь? Я-то думал, что делом такого рода займется инспектор Данон.

– Я тоже. И кстати, не лучше ли было бы…

– Брось, в конечном счете чего тебе бояться! Законная самозащита…

– Да-да, конечно…

В этом-то и заключалась для Танкреда суть проблемы. И речь шла не о законности его поступка или юридическом аспекте: проблема была нравственного характера. Разумеется, он защищался от подлого нападения Аргана, и тот принял смерть от собственного оружия. Однако Танкред знал, что не только стремление спасти двоих невинных заставило его вмешаться: скорее им двигало желание схлестнуться с одним из главных своих врагов. Его поведение было продиктовано ненавистью и гневом. Во время драки он повел себя так же, как те, с кем сражался.

Выходя из столовой в обществе все того же Льето, который из уважения к его переживаниям прекратил расспросы, Танкред по-прежнему перебирал в уме эти неприятные соображения. Когда они оказались снаружи, в их сторону из противоположного конца коридора двинулся старик. Танкред сразу узнал Эврара Беро.

После первого – и весьма бурного – собрания ордена храмовников на борту «Святого Михаила» Танкред попытался ближе узнать старика, в котором его восхищали и былая отвага, и всегдашняя острота мысли, но узы дружбы их так и не связали. Казалось, Эврар Беро относился к нему хорошо, но всегда сохранял определенную дистанцию, как если бы непредсказуемый лейтенант слишком напоминал ему того молодого солдата, каким сам он был несколькими десятилетиями раньше.

– Простите меня за неожиданный визит, – проговорил он ясным голосом, обращаясь к обоим мужчинам. – Я хотел бы сказать пару слов господину Тарентскому.

– Льето, ты не мог бы… – попросил Танкред друга.

Поняв, чего от него ожидают, Льето предвосхитил просьбу:

– Конечно, без проблем. Увидимся в тренировочном куполе.

Танкред перенес все свое внимание на Беро:

– Слушаю вас.

– Меня проинформировали о том, что вы сделали. Сегодня утром, на рассвете.

Как всегда, прямо и без обиняков.

– Согласитесь, я предостерегал вас от вашего же темперамента. Тем не менее я и представить себе не мог подобного… злоключения.

Надеюсь, он не для того пришел, чтобы читать мне мораль, иначе момент выбран не самый удачный.

– Во всяком случае, это злоключение хорошо хотя бы тем, что подтвердило, насколько вы не ошиблись на мой счет, – холодно ответил Танкред.

Эврар, похоже, осознал, что проявил бестактность, зато Танкред понял, что был не прав: старый солдат на самом деле переживал за него.

– Поймите меня правильно, – снова заговорил брат по ордену. – С первого же Совета тамплиеров я догадался, что вы не из тех, кто готов идти на уступки или прогибаться, что и превращает вас во взрывчатую смесь. Но оставим это, я не для того пришел. – Прежде чем продолжить, он помедлил. – Даже несмотря на то что я догадываюсь, каков будет ответ, мне все-таки хотелось бы задать вам один вопрос, прежде чем события пойдут по нарастающей.

Ладно, я же вижу, куда вы клоните, подумал Танкред, прежде чем раздраженно бросить:

– Ощущаю ли я ответственность за случившееся?

– Нет, – мгновенно откликнулся Беро. – Она и так на вас. И в тот момент, когда вы приняли решение вмешаться в инцидент, вы сами взяли на себя ответственность за свои действия.

– Инцидент?

Беро поднял руку, призывая его не торопиться:

– Не горячитесь. Я тоже испытываю глубокое презрение к незаживающей язве, под названием Legio Sancta, и осуждаю их поведение, особенно с бесшипниками. Мой вопрос в ином: была ли у вас достаточно веская причина, чтобы дойти до такой крайности?

Танкред чуть было не сказал, что спасение двоих невинных людей от подлой расправы само по себе более чем достаточная причина, но возле них вдруг раздался оглушительный шум. Водитель автомобиля, которому пришлось резко затормозить, чтобы не сбить пешехода, сигналил как сумасшедший, а тот осыпал его бранью. Танкред предложил Эврару Беро отойти подальше, получив таким образом время, чтобы подыскать наилучший ответ.

Оказать помощь невинным, разумеется, было достаточной причиной, и все же он напал первым, а значит, хотел драки. Помощь бесшипником стала лишь предлогом, которого ему не хватало. Беро заслуживал его искренности.

– Арган, человек, которого я… убил, получил указание спровоцировать меня, довести до срыва и ошибки. Вполне возможно, что рано или поздно ему бы это удалось.

Пристально глядя на Танкреда, Беро ждал продолжения.

– Мне не следовало поддаваться гневу, и я не хотел, чтобы он умер. Наверное, даже такой человек, как он, не заслуживает смерти. Возможно, я спутал праведное дело защиты невинных с другим, менее достойным, – утолением порыва собственной ярости. Если вы это хотели от меня услышать, что ж, скажу: я не последовал завету Христа, позволив гневу управлять моими поступками.