Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Вы прибыли, чтобы арестовать меня, – с ходу начала Агнесс, решив взять быка за рога.

– Э… – произнес командир отряда, захваченный врасплох столь неожиданной прямотой.

– Это недоразумение, как я уже объяснил, – повторил Себастьян и затаил дыхание.

– Я предаю себя в ваши руки, – прервала его Агнесс. Она посмотрела командиру отряда прямо в глаза.

– Э… Ну хорошо…

– Нет-нет, Агнесс, я попытаюсь все же решить эту проблему…

– У меня есть дети. Вы ведь не хотите отнять у бедняжек их мать? Или…

– Конечно нет, – твердо ответил командир отряда и поспешил стать на путь в западню, которую приготовила ему Агнесс. – Они присоединятся к вам в тюрьме.

– Да, – согласилась Агнесс. – Закон суров, но справедлив.

– Мы только выполняем наш долг, милостивая госпожа.

– Я полностью сотрудничаю с вами, не так ли, господин полковник?

– Коннетабль, милостивая госпожа, всего лишь коннетабль… Э-э… э… м-да… – Командир отряда нерешительно почесал промежность, вспомнил, что находится в присутствии дамы, и поспешно перенес руку на живот. – Э…

– Бедные детки! – внезапно воскликнула Агнесс и закрыла лицо руками.

– Но…

– Тюрьмы переполнены и так холодны! Малыши очень чувствительны, у них непременно повысится температура.

– Однако это вовсе не…

– Они там умрут, – прорыдала Агнесс из-за плотно сомкнутых рук. – И я последую за ними от горя. Ах, если бы я убежала, вместо того чтобы поручать себя вашей милости, господин полковник!

– Коннетабль, всего лишь коннетабль, милостивая госпожа! – В голосе командира отряда уже стали слышны нотки отчаяния.

– Мои дети невинны, господин полковник! И я невинна! Четыре невинных человека умрут из-за того, что доверились вам. Но я прощаю вас, господин полковник, я прощаю вас. Вы ведь не можете иначе.

– Я могу…

– Мы могли бы убежать. Но мы не сделали этого, так как верим в правосудие и закон. Мы убеждены, что все обвинения против нас ошибочны. Но вот какую благодарность мы получаем за наше доверие.

– Люди, скажите милостивой госпоже, что в тюрьме нормально. Э…

Городские стражи растерянно поглядывали на своего командира.

– Ну ладно, – смиренно вздохнул командир отряда. – Ну ладно.

– У вас есть дети, господин полковник? Маленькие, милые детки, которые так доверчиво взирают на вас, потому что они знают: их отец – человек справедливый?

– Эй, вы! – Командир отряда отвернулся и рявкнул на Себастьяна так, что тот вздрогнул. – Вы ведь утверждали, что вы хозяин этого дома, так?!

– Да, я хочу сказать… Дело в том…

Агнесс убрала руки от лица. Себастьян уклонился от ее взгляда.

– Вот что я вам скажу. Я оставлю милостивую госпожу под домашним арестом. Вы отвечаете за то, чтобы с ней ничего не случилось. И с ее детьми тоже!

– Но как же так! – закричал Себастьян и поспешно захлопнул рот.

– И чтобы она не убежала, – подсказал один из городских стражей своему начальнику.

– Правильно. Вы несете ответственность передо мной и за это тоже. Ясно?

– Но…

Командир отряда выпрямился. Когда его подчиненные перехватили оружие поудобнее, получился в высшей степени решительный, воинственный звук.

– ЯСНО?!

– Да, – буркнул Себастьян.

Командир отряда, прикоснувшись к шляпе, вновь обратился к Агнесс:

– Вот видите, милостивая госпожа…

Агнесс, решив, что кашу маслом не испортишь, бросилась к нему на шею и чмокнула его в щеку.

– Господь вознаградит вас, господин полковник!

– Ладно, ладно, перестаньте. И… э… коннетабль, милостивая госпожа, всего лишь коннетабль. Эй, вы там – шагом марш! Разговорчики в строю! Я вас буду муштровать, пока у вас задница не отвалится! Извиняюсь, милостивая госпожа.

Агнесс смотрела вслед городским стражам, пока они не завернули за угол. Затем она проскользнула в дом мимо Себастьяна, даже не удостоив его взглядом.

По пути в спальню женщина почувствовала, что триумф, которого она только что добилась, перестал радовать ее. Чего она достигла, обменяв угрозу тюремного заключения на более комфортабельную клетку собственного дома? И она, и ее дети по-прежнему оставались в плену у человека, который состряпал ложный донос и которого она сама определила в свои тюремщики. Но она затеяла это не столько ради комфорта или из страха перед действительно катастрофическим состоянием пражского острога. В ее голове подспудно зрела мысль о том, что бегство из острога невозможно, а вот бегство из ее собственного дома – очень даже. Естественно, Себастьян будет стараться следить за каждым ее шагом, но она надеялась, что сумеет воспользоваться первой же возможностью и надуть его.

«Не вздумай ничего внушать себе, – отчитала себя Агнесс. – Бежать? И куда ты хочешь бежать? Или от чего? Все, что у тебя есть, находится здесь. Ты должна не убегать, а бороться за своих детей, за свой дом, за фирму…»

Правда, устало отвечала она себе, состоит в том, что все, что находится здесь, имеет для нее очень мало значения, за исключением детей. То, что некогда наполняло ее сердце, было потеряно: любовь Киприана. И поэтому не мысль о бегстве двигала ею, а мысль о начале…

…Поиска?

Что ты хочешь искать? Остатки одежды? Кости? Куда твой путь должен привести тебя? К Черному морю?

Она не знала этого. Она только знала, что не имеет права сдаваться до тех пор, пока не окажется лицом к лицу с неопровержимым доказательством того, что Киприан мертв. Она стыдилась, что так сильно предалась печали, что сомнения в его гибели не нашли места в ее душе.

Сама того не замечая, Агнесс остановилась на лестничной площадке. Дверь в маленькую комнату, в которой она разместила Леону, была как раз рядом. Она практически перестала думать о старушке, а тем более о том деле, которое привело ее сюда. Поиск Киприана – или доказательства его смерти – было единственным, за что еще цеплялась надежда Агнесс, Вера в то, что они с Киприаном сумеют помочь ей, была той надеждой, за которую цеплялась Леона. Агнесс стало плохо – и еще хуже, когда она поняла, что часть ее сердца уже начала вести переговоры: «Господи, если я помогу Леоне, то это будет добрым делом. Вознаградишь ли ты меня за него, поможешь ли мне в поиске моей потерянной любви?»

Она нажала на дверную ручку, внезапно переполненная жаждой действия. Она сейчас поговорит с Леоной, а потом сразу же посоветуется с Александрой. Она вовсе не так одинока, как ей кажется. У нее есть умная, решительная и мужественная дочь, и если когда-нибудь наступает момент, когда матери приходится полагаться на силу ребенка, то этот момент настал.