Смерть на брудершафт - Борис Акунин

— Папус — пустое! Вот я помру — тогда конечно. Тогда заступаться некому станет, — с убеждением сказал он, не видя, что иные слушатели прячут улыбку.

Но кое-кто внимал ему и всерьез.

— Как это, должно быть, поразительно — проницать взором будущее! — вздохнула дама с бриллиантовым вензелем императрицы на груди. — Я имею в виду не будущее мира или общества — тут предсказателей хватает, а будущее всякого конкретного человека!

— И ничего поразительного. — Странник пожал плечами. — Надоть человеку хорошенько в зрак заглянуть, там в черной дырочке много чего увидать можно. Коли умеешь.

— Ну вы-то, почтеннейший, конечно, умеете? — спросил с невинным видом юный камер-паж, сын хозяина.

Отец укоризненно поднял бровь и послал нахальному отпрыску предостерегающий взгляд.

Однако «странный человек», если и уловил насмешку, виду не подал.

— Что ж, силу в кулак собрать — и я могу. Ежли кто интересуется, спрашивайте…

Смотрел он при этом в пол, брови сдвинул, лицом потемнел.

— Право не стоит, — весело сказала хозяйка. — Что нас ждет такого уж хорошего? Морщины, старческие болячки. Не угодно ли перейти к столу?

— Отчего же, матушка, — сказал камер-паж. — Пускай господин чудотворец — если он, конечно, чудотворец — расскажет про мое будущее. Мне очень интересно. Что со мной, к примеру, через год будет? Или через три?

С молодым человеком всё было понятно: стесняется лебезящих перед «шарлатаном» родителей, плюс воспаленное самомнение, желание выпятиться — классический букет переходного возраста.

— Антиресно тебе? — медленно повторил Странник и внезапно повернул голову к задиристому юнцу — тот слегка отпрянул, обожженный неистовым взглядом. — …Нет, Бог с тобой, — промямлил вдруг Григорий. — Ничего, малый, ступай себе…

— Ага, напридумывали! — торжествующе вскричал Шток-младший. — А сами ничего не видите!

Один из гостей, посмеиваясь, произнес:

— Давайте я напророчествую. Через год у вас, юноша, усы вырастут.

По салону прокатился тихий смешок.

Огляделся вокруг «странный человек», сделавшись похож на окруженного псами волка. И в глазах его тоже блеснуло что-то волчье.

— Усы у тебя не вырастут — не поспеют. Пуля не даст. Будешь в снегу лежать. В яме закопают, без отпевания, — щерясь, очень быстро сказал мальчишке Странник.

— Чья пуля, германская? Я через год на войну пойду! — гордо оглянулся паж на побледневшую мать.

А в Григория будто бес какой вселился.

— Русская. Прямо в лоб тебя стукнет… А тебя у стенки стрелют, — ткнул он пальцем в дипломатического советника.

— Меня? Стрелют? — ужасно удивился тот.

— И его тож, — показал Странник на камергера. — С левольвера. В затыльник.

Хозяин неуверенно засмеялся. А провидцу как шлея под хвост попала, не мог остановиться.

— Ты с голоду помрешь, — было сказано очень полному господину с красной лентой через плечо.

— А тебе штыками исколют, — объявил прорицатель гвардейскому генералу.

— Я в атаку не хожу, — засмеялся тот. — Почему штыками?

— По брюху, вот по чему.

Шокированная тишина повисла в воздухе. Происходило что-то в высшей степени неприятное, зловещее — куда хуже скандала, устроенного Григорием у княгини Верейской.

— Что вы слушаете этого юрода? — выкрикнул сзади депутат Зайцевич.

Тоже не утерпел, подошел посмотреть, что здесь такое творится.

— А он и рад! Кто-то ему о пророчествах Казота рассказал — в канун французской революции, помните? Вот он и решил нас попугать, Казот доморощенный!

— Сам ты козел недорощенный! — огрызнулся Странник.

Зепп мысленно ему зааплодировал. Невысокий Зайцевич, с шишковатым лбом и кустистой бороденкой, был очень похож на низкорослого бодливого козлика.

Не на шутку разъяренный Григорий пошел прямо на депутата — гости торопливо расступились.

— Что глазами сверкаешь? — Зайцевич оперся о палку, глядя на оппонента снизу вверх. — Здесь тебя никто не боится.

— Пророчествую, — сказал «странный человек» хриплым от гнева голосом. — Языком своим подавишься. Скоро!

И вдруг опомнился. Обвел взглядом холодные брезгливые лица. Схватился за голову.

— Емеля! Емельян! Уведи меня отсюдова!

Зепп, естественно, тут как тут. Взял пошатывающегося пророка под локоть, повел.

— Бес, бес из меня попер! Всё погубил, лядащий, — убивался Странник. — И ведь не видал я ничего в козле колченогом. По злобе сболтнул. Грех это…

И ответил ему фон Теофельс негромко, но твердо:

— Ваши уста, святый отче, зря ничего не изрекают.

Выражение лица у майора было вдохновенное.

Свет в окнах кабинета погас лишь в пятом часу пополуночи, когда Теофельс уже начал беспокоиться — вдруг у чертова невротика тотальная бессонница. Тип желчный, язвенный, у таких вечно проблемы со сном. Но улегся-таки.

— Еще двадцать минут ему на баиньки — и пошли, — показал майор часы старшему диверсионной группы.

Кличка Кот. В прошлом городовой, уволен за связь с ворами. Масса полезных знакомств, отличные оперативные качества. Завербован еще в двенадцатом году, провел несколько удачных акций. Морда круглая, усатая, глаза навыкате — как есть кот.

Агенты диверсионного отдела петроградской резидентуры все последние дни сопровождали Зеппа постоянно: Кот и с ним, посменно, еще кто-нибудь. На крыше зловещих типов из контрразведки тоже изображали они.

Сейчас на дело Кот взял человека, который для такого задания, по его словам, «как есть самый подходящий»: из взломщиков. Привлечен недавно. Кличка почему-то Шур.

— Значит, один он? Прислуги нету? — еще раз уточнил Кот, натягивая черные суконные перчатки.

— Так мне доложили.

Всю информацию предоставил отдел персоналий. Там картотека по всей столичной верхушке, полторы тысячи досье: сановники, промышленники, общественные деятели, депутаты. Кто где живет, с кем знается, какому богу молится. Впечатляющий массив, плод долгой и кропотливой работы. Полсотни информантов который год только этим и занимаются — собирают, уточняют, дополняют.

— Пора, — сказал Кот. Такого подгонять не надо.

Он первым вышел из авто, вразвалочку двинулся к парадной. Шур за ним, и стало понятно, откуда кличка. Вроде идет человек, даже не особенно крадется, а звука никакого — лишь еле слышное шур-шур.

У запертой двери подъезда они задержались всего на четверть минутки. Кот смотрел по сторонам, Шур слегка наклонился.