Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

паче первых свирепствовать на ту корону войною своею начал». Штаты надеются, что царю удастся уговорить польского короля[705]. 12 июля Матвеев писал к царю, что он «контравизитовал» шведского посла, который, узнав о вышеупомянутом заявлении Матвеева Штатам, выражал благодарность, что царь не вступил в войну против Швеции по дружбе к шведскому королю, и король за это нерушимое постоянство царской любви обещает искать лучших способов исполнять царскую волю. Он, Лилиенрот, получил известие, что вследствие того, что царь не вступил в войну, и король Польский склоняется к прекращению войны в Лифляндии и готов начать мирные переговоры. Шведский посол в Голландии барон Лилиенрот оказался таким же легковерным и недальновидным оптимистом, как и его коллеги при московском и при варшавском дворах. Правда, через некоторое время после приведенного разговора с Матвеевым он прислал к нему секретаря выразить сомнение: до него дошли слухи, что царь хочет оказать помощь польскому королю, подобно тому как Штаты и Англия оказали помощь шведскому королю, не нарушая в то же время мира с Данией. Но Матвеев рассеял эти его сомнения и успокоил его, поручив присланному секретарю сказать, что действительные намерения царя таковы, как он, Матвеев, заявлял Штатам, о чем и ему, шведскому послу, известно[706].

XLIII. Отправление А. Я. Хилкова в Стокгольм

В непосредственных сношениях с самой Швецией всячески подчеркивались миролюбивые намерения царя. Было назначено для присутствия при подтверждении королем в Стокгольме вечного мира торжественное Великое посольство, в состав которого вошли ближний боярин князь Я. Ф. Долгорукий, окольничий князь Ф. И. Шаховской и думный дьяк Любим Домнин. В Посольском приказе было заведено дело об отправлении этого посольства[707]. Но приготовления к отъезду шли до крайности медленно. Когда 31 июля 1700 г. Книппер в поданном им мемориале справлялся о времени отъезда посольства, ему едва ли могли дать какой-либо точный ответ. Справка была ему нужна для уведомления нарвских властей о приеме посольства. Мемориал остался без ответа. Через несколько дней начато было движение войск под Нарву[708].

Официально с извещением о предстоящем приезде великих послов, а на самом деле для усыпления бдительности в самой Швеции, весной 1700 г. был отправлен в Стокгольм ближний стольник князь Андрей Яковлевич Хилков. Князя А. Я. Хилкова мы встречаем в Дворцовых разрядах на придворной службе с 1688 г., когда 31 мая он в свите царя Петра Алексеевича участвует в поездке с ним к Троице, а 30 июня в Кремлевском дворце у сенных дверей Столовой палаты встречает имеретинского царя Арчила Вахтанговича, приезжавшего с детьми к государям на прощальную аудиенцию. И в дальнейшем он назначается встречать послов во дворце. В 1692 г. в звании комнатного стольника он у сенных дверей Грановитой палаты встречает персидского посла при его приездах во дворец 17 и 31 марта и 11 мая. В 1697 г. в числе других стольников он отправился в Италию изучать навигацкую науку и вернулся оттуда со знанием не только навигацкой науки, но и итальянского языка. Когда в 1699 г. явились в Москву великие и полномочные шведские послы для подтверждения вечного мира, князь А. Хилков опять встречал их на приемной и на прощальной аудиенциях, в сенных дверях Столовой палаты и в обоих случаях говорил им приветственную речь[709].

Быть может, соприкосновение князя Андрея со шведскими великими послами на этих встречах почему-либо и навело Петра на мысль выбрать именно его для посылки в Швецию. Если со сборами Великого посольства туда намеренно медлили, то, наоборот, с отправлением князя Хилкова очень спешили. Указ о его назначении состоялся в Воронеже 17 апреля, причем в тексте его дважды говорилось об отпуске его в Швецию немедленно: «указал послать немедленно», «отпустить его с Москвы немедленно, чтоб, конечно, с Москвы поехал до пришествия его, великого государя, с Воронежа»[710]. Указ был получен в Москве 20 апреля и на следующий день, 21 апреля, объявлен Хилкову «на учение солдатского строю на Старом Денежном дворе», где, очевидно, он наряду с другими стольниками проходил курс военного обучения, готовясь в офицеры в формировавшуюся тогда регулярную армию. «Сказывал» ему указ второй дьяк Посольского приказа Борис Михайлов, специально прибывший для этого на ученье к Старому Денежному двору[711]. С ним отправлялись двое подьячих Малороссийского приказа: Василий Богданов и Иван Меньшой Чередеев; старший — Иван Большой Чередеев — был с Е. И. Украинцевым на посольстве в Константинополе. В Новгороде к нему должен был присоединиться находившийся там переводчик шведского языка Вилим Ибрагимов. Кроме того, в его же свите ехали: «духовная особа», не называемая по имени, очевидно священник, и сын шведского резидента Томаса Книппера, Петр Книппер, молодой человек, ездивший по Европе в Великом посольстве 1697–1698 гг. в качестве пажа при Лефорте[712]. Вероятно, в том же качестве он был и при Хилкове. Во всяком случае, в этой его посылке в Швецию надо видеть особенную любезность по отношению к отцу его, шведскому резиденту, и, может быть, также одно из средств усыпления его внимания. 26 апреля дьяк Борис Михайлов с подьячим Михайлой Волковым привезли к Хилкову на двор грамоту к шведскому королю и наказ[713]. Читая наказ, князь Андрей мог узнать, что он посылается в Швецию с двумя целями:

во-первых, известить шведское правительство о предстоящем прибытии великих и полномочных послов и, во-вторых, затем, чтобы остаться в Швеции резидентом. В качестве резидента он должен был, живя при королевском дворе, «проведывать всяких ведомостей всесовершенно» и доставлять в Москву самую подробную информацию о разных политических новостях. В частности же, наказ ему предписывает сообщить о составе дипломатического корпуса в Стокгольме, о находящихся там послах, посланниках и резидентах и, вступив с ними в сношения, проведывать, с какими делами каждый из них прислан. По дороге в Швецию и находясь в Стокгольме, он должен был добывать и сообщать в Москву известия о войне польского короля со Швецией: за что у него со шведами война, о количестве войск под Ригой и о военных действиях, пришли ли к действующим там саксонским войскам также польские и литовские войска, прерваны ли дипломатические отношения у Швеции с Польшей, выехал ли из Польши шведский резидент, много ли шведы послали войск на выручку Риги, чего ожидать между этими державами, войны или мира, и если мира, то на каких условиях. Хилков должен был далее узнавать, какие отношения существуют между Швецией, с одной стороны, и Данией, Бранденбургом и Францией — с другой; нет ли каких-либо сношений у шведского двора с турками и крымским