Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы - Терри Гудкайнд

В руке у Брогана блеснул кинжал.

Внезапно перед ухмыляющейся физиономией Брогана что-то мелькнуло. В лунном свете перед его побелевшим лицом раскачивались три клинка. Кэлен проследила за остекленевшим взглядом Брогана и увидела двух мрисвизов.

— Отпус-сти ее, — прошипел один, — или умри.

Броган выполнил приказание. Кэлен не издала ни звука, хотя боль была жуткая. От боли у нее брызнули слезы из глаз. Что ж, по крайней мере они смыли кровь.

— Что все это значит? — прорычал Броган. — Она быть моя! Создатель желает, чтобы она быть наказана!

— Ты с-сделаешь так, как велел с-сноходец, или умрешь.

Броган наклонил голову.

— Он этого хочет? — Мрисвиз прошипел подтверждение. — Я не понимаю...

— Хочешь пос-спорить?

— Нет! Разумеется, нет. Я сделаю все, как ты говоришь.

Кэлен боялась пошевелиться в надежде, что они, возможно, прикажут Брогану ее отпустить. Броган встал и отступил назад.

Появился еще один мрисвиз. Он принес Эди и бросил ее на снег рядом с Кэлен. Колдунья коснулась ее руки и, обняв за плечи, помогла сесть.

У Кэлен болело все тело. Лоб был разбит. Кровь по-прежнему заливала глаза.

Один из мрисвизов выбрал два обруча из нескольких висевших у него на запястье и протянул колдунье в цветных лохмотьях, которую Броган называл Лунеттой.

— Другая мертва. Ты с-сделаешь вмес-сто нее.

Лунетта озадаченно взяла обручи.

— Что сделаю?

— Вос-спользуйся с-своим даром и надень их им на шею, чтобы они не смогли прибегнуть к магии.

Лунетта взяла обруч в руки, и он расстегнулся. Казалось, она сама этому удивлена. Колдунья наклонилась к Эди.

— Пожалуйста, сестра, — прошептала Эди на родном языке. — Я твоя соотечественница. Помоги нам.

Лунетта замерла, глядя Эди в глаза.

— Лунетта! — пнул ее Броган. — Поторопись! Исполняй волю Создателя.

Лунетта застегнула ошейник на шее Эди, потом надела такой же на Кэлен, одарив ее при этом детской улыбкой.

Лунетта выпрямилась, и Кэлен, подняв руку, потрогала ошейник. При свете луны ей показалось, что она узнала эту штуковину, и теперь, не обнаружив застежки, убедилась, что ее догадка оказалась верной. Рада-Хань. Такой же, какой сестры Света надели на Ричарда. Они говорили, что ошейник нужен, чтобы держать его под контролем. Должно быть, им с Эди эти штуки надели с этой же целью. Кэлен вдруг испугалась, что ее магическая сила не восстановится за пару часов, как обычно.

У кареты они увидели Аэрна, которого сторожил мрисвиз. Аэрн велел Эди с Кэлен и Орском выскочить из кареты на одном из поворотов в надежде увести погоню за собой. Отчаянный, храбрый поступок, но, как выяснилось, бесполезный.

Кэлен внезапно обрадовалась, что отправила свое войско в Эбиниссию, как и планировалось. Она велела Джебре позаботиться о Цирилле, а солдатам приступить к восстановлению города. Так что сестра теперь уже дома. Если Кэлен погибнет, у Галеи все равно будет королева.

Если бы она прихватила с собой кого-нибудь из этих юношей, то мрисвизы, стремительные порождения мрака, перебили бы всех, как убили Орска.

Кэлен почувствовала острый приступ жалости к Орску, но тут чешуйчатая лапа втолкнула ее в карету. Эди затолкали следом. Снаружи произошел короткий разговор, затем к ним забралась Лунетта и уселась напротив. За Лунеттой влез один из мрисвизов и устроился рядом с ней, не сводя с Кэлен и Эди своих крошечных глазок. Кэлен запахнула ворот и в очередной раз протерла глаза.

Она услышала спор о том, не заменить ли полозья кареты на колеса, и увидела в окно, как Аэрн под угрозой меча лезет на козлы. Рядом с ним уселись воин в алом плаще и мрисвиз.

У Кэлен задрожали колени. Она уже почти была с Ричардом! Она стиснула зубы, чтобы не закричать. Это несправедливо! По ее щеке скатилась одинокая слезинка.

Мрисвиз наклонился к ним, и его безгубый рот растянулся в мрачной улыбке. Подняв трехклинковый кинжал, он помахал им перед лицами пленниц.

— Попытаетес-сь с-сбежать, и я с-срежу кожу с-с ваших ступней! — Он склонил набок гладкую голову. — Яс-сно?

Кэлен с Эди кивнули.

— Заговорите, — продолжал мрисвиз, — и я отрежу вам языки.

Они снова кивнули.

Мрисвиз повернулся к Лунетте:

— С-с помощью с-своего дара через ошейник заблокируй их волшебную с-силу. Так, как я покажу. — Он положил лапу Лунетте на лоб. — Поняла?

Лунетта улыбнулась:

— Да, вижу!

Кэлен услышала, как охнула Эди, и одновременно почувствовала пустоту у себя в груди. Ощущение присутствия магии пропало. Кэлен с тоской подумала, вернется ли оно когда-нибудь. Она вспомнила то жуткое ощущение пустоты, которое испытала, когда кельтонский волшебник при помощи магии заставил ее потерять связь с ее даром. Это было почти то же самое.

— У нее течет кровь, — сказал мрисвиз Лунетте. — Вылечи ее. Гладкокожему брату не понравится, если у нее останется шрам.

Кэлен услышала удар бича и свист Аэрна. Карета тронулась. Лунетта потянулась к ней, чтобы излечить. О добрые духи! Куда же ее везут?

Глаза Энн застилали слезы, из горла вырвался приглушенный крик. Она уже давно забыла свое героическое решение молчать. Кто, кроме Создателя, услышит ее вопли? Да и какая, в сущности, разница? Вальдора подняла скользкий от крови нож.

— Больно? — ухмыльнулась она, показав редкие зубы. — Нравится ли тебе, когда кто-то решает, что с тобой произойдет дальше? Ведь ты так и сделала. Ты приняла решение о том, как мне умереть. Ты отказала мне в жизни. В той жизни, которую я могла бы прожить во Дворце. Сейчас я по-прежнему была бы молодой. Но ты решила, что я должна умереть.

Энн промолчала, и кончик ножа уперся ей в бок.

— Я задала вопрос, аббатиса! Так нравится ли это тебе?

— Не больше, чем тебе, полагаю.

Вальдора опять ухмыльнулась:

— Отли-ично! Я хотела, чтобы ты познала ту боль, с которой я жила все эти годы.

— Я оставила тебе жизнь, которую проживают все люди. Жизнь, дарованную тебе Создателем. А могла бы тебя казнить.

— За паршивое заклинание! Я колдунья! Вот что даровал мне Создатель, и я лишь пользовалась его даром!

Энн прекрасно понимала, что спорить бесполезно, но предпочитала оттянуть ту минуту, когда Вальдора опять возьмется за нож.

— Ты использовала дар Создателя для того, чтобы отбирать у других то, что они не хотели дать добровольно. Ты похищала их привязанность, их сердца, их души. Ты не имела на это права. Ты наслаждалась преданностью, как пирожными на ярмарке. Привязывала людей к себе, а потом отбрасывала, чтобы приворожить других.