В тихом омуте - Виктория Платова

Его звали Дмитрий Тарасович Кудрявцев.

Несколько раз Кудрявцев летал в Грецию – как раз в то самоевремя, когда там находилась съемочная группа Нимотси. Парни из охраны Данаустановили это по корешкам авиабилетов: у кого-то из них были связи сШереметьевом. Но самым главным оказалось то, что ныне покойный АлександрАнатольевич Шинкарев был руководителем его службы безопасности…

Круг замкнулся.

И все это произошло без моего участия.

Целыми днями мы с Даном обрабатывали и сопоставлялиполученную информацию, нам нельзя было ошибиться; а по ночам до изнеможениязанимались любовью.

– А как твой концерн? Не развалится из-за отсутствияруководителя? – как-то спросила я его.

– Я взял отпуск, – улыбнулся он, удобно устроившись уменя на плече. – Тем более что я по-настоящему не отдыхал последние пять лет… Ивообще, я серьезно подумываю о том, чтобы отойти отдел.

– Отойти от дел?

– Видишь ли, – он на секунду стал серьезным, – всеравно эта история с убийством Шинкарева и его команды обязательно всплывет.Фээсбэшники не любят вот так вот сдавать своих. И я вовсе не уверен, чтоследствие не выйдет на меня… Поэтому я хочу уехать из страны. Вместе с тобой.Хочу, чтобы ты забыла весь этот кошмар. Чтобы были только ты и я… Чтобы тынарожала мне кучу детей. У меня есть небольшой дом под Аликанте. Это Испания,Средиземноморье. Буду выращивать виноград, как дед, делать вино…

– Хорошо. Только с одним условием.

– Каким?

– Обещай мне, что наши дети никогда не будутматадорами…

…Наконец вся информация была собрана и все нити сплетены водин тонкий, едва уловимый узор.

Мы с Даном сидели в кровати, он накрыл меня своим телом, какплащом. Даже спиной я чувствовала горячее прикосновение его груди – груди,которую я столько раз целовала, в которой я знала каждый сантиметр, а двемаленькие родинки под левым соском были для меня континентами, которые хотелосьоткрывать вновь и вновь.

Был вечер среды, еще утром Кудрявцев уехал к себе на дачупод Бронницы, там он должен был пробыть до пятницы: об этом сразу же сообщилиДану. Кудрявцев был вообще странным человеком: женщинам предпочитал собак,субботам – вечер среды; он был похож на волка-одиночку, который только понедоразумению поселился среди людей. Он уезжал туда без охраны, судя по всему,он вообще презирал охрану, он не боялся ничего. Такому человеку вполне моглаприйти в голову мысль перерезать женщинам горло и хлестать нежные спиныплетками со свинцовым наконечником.

– Я могу сказать ребятам, и они уберут его, – дыша мнев затылок, шепнул Дан.

– Нет, – твердо сказала я и повернулась к нему. – Нет.Это должна сделать я сама. Я слишком долго ждала этого.

– Я понимаю. – Он еще крепче обнял меня. – Я понимаю… Япоеду с тобой.

– Я должна это сделать. И не только потому, чтобыотомстить… Я была совсем другой, когда он появился и разрушил мою жизнь. Я быладругой, и ты никогда не полюбил бы меня той, прежней. Но теперь я стала тем,кем стала, и именно я сегодняшняя хочу взглянуть ему в глаза, перед тем, какспустить курок. Жаль только, что никто никогда не узнает, за что его убили. Иникто не узнает, что это сделала именно я…

Дан долго и напряженно молчал. Я видела, как какая-то мысльпромелькнула в его темных зрачках. И он заговорил, осторожно подбирая слова:

– Почему?.. Мы ведь можем… Послушай, мне пришло вголову только что – мы ведь можем оставить записку. Записку, когда все будеткончено. Это как приговор – все имена, все те, кто погиб. В этой записке будеттвое прежнее имя – имя единственного исполнителя, единственного палача, ведьМышь тоже не должна уйти просто так. Она сделает то, что должна сделать. Итогда окончательно станет тобой и ты примиришься со своим прошлым. Илиоставишь, забудешь его навсегда. А мы с тобой улетим в Испанию… Послезавтра, яуже заказал билеты. Никто никогда не будет искать Еву Апостоли. А Мышь должнаотомстить, ведь именно этот человек когда-то убил ее!..

– Может быть… Может быть, ты и прав… – задумчивосказала я.

* * *

…В двенадцать ночи мы уже сидели в машине в нескольких стахметрах от дачи Кудрявцева. Ближе подъехать было невозможно – его дача попериметру была снабжена видеокамерами. В кармане у меня лежал “браунинг” –идеальное оружие для женщины, мстящей за свою поруганную честь. В другомкармане – записка, которую я написала еще в квартире Дана. Она далась мне нелегко,но написать ее стоило, Дан был прав. В ней я первый раз за последнее времяобращалась от имени Мыши, я открыто называлась тем именем, которое мне большене принадлежало. Я подробно написала, почему сделала это, почему убила. И самымстранным, почти нереальным, было то, что я говорила в прошедшем времени очеловеке, который был еще жив и сейчас ходил по своей огромной безлюдной даче,почесывая живот, и трепал за уши собак – их у него было две, так же как уГрека, только порода поприземистее, не такая изысканная – ротвейлеры…

А теперь я сидела в машине рядом с Даном и он держал меня заруку. Я знала, что послезавтра мы будем в Испании, которую я уже любила, асегодня он обязательно купит мне тридцать три розы.

Когда все кончится.

– Пора, – сказала я, и он крепко сжал мои вспотевшие отрешительности ладони.

– Я подстрахую тебя, я буду рядом. – Нагнувшись, онпоцеловал меня в губы онемевшими от волнения губами.

– Да. – Я уже не слушала его, я уже была там, на даче,скрытой высоким забором.

Всего несколько сот метров отделяли меня от финала. Подойдяк даче, я несколько секунд раздумывала, а потом решительно нажала на кнопкузвонка.

Во дворе раздался дикий собачий лай.

– Что вам? – спустя некоторое время раздался голос вдинамике.

– Я из Москвы приехала… – Я вспомнила, какой бездарнойактрисой была Юленька в преддипломной “Лысой певице”, и понадеялась, что сыграюболее убедительно. Я ощущала удивительное, почти ледяное спокойствие, как будтовернулась домой в конце пути. Это и был конец пути. Сейчас будет убит главныйопереточный злодей, и кровавый гиньоль закончится навсегда.

– Слушаю вас.

– Я от Богдана. Он в милиции… Его повязали с марками,избивают, не дают даже позвонить. Он попросил меня позвонить вам… Менявыпустили, а его держат…

Это был беспроигрышный вариант. Богдан – заблудший сынКудрявцева – был его единственным слабым местом. Богдан приторговывал ЛСД,постоянно влипал в неприятные ситуации, а отец так же постоянно вытаскивал егоиз тюрьмы.

– Я пыталась дозвониться, но у вас телефон непробивает… – И это было в десятку: два часа назад ребята Дана отрезалиКудрявцеву телефонный кабель.

– Я знаю, – угрюмо сказал Кудрявцев, – сейчас открою.Входите…