Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт

Этот мой срыв является причиной того, что о событиях следующего дня, понедельника, я могу рассказывать только с чужих слов.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

В мисс Эмили, как впоследствии оказалось, стреляли с правой стороны. Это означает, если она шла к Тэлботам, что стреляли с ничейной земли. Но так как она могла остановиться и повернуться, услышав какой-то шум, то этот факт был бы учтен только в том случае, если бы не было никаких других улик. Территория между домами Ланкастеров и Тэлботов в основном была садом с большим количеством цветочных клумб, но следов там не нашли.

Предположение, что кто-то стрелял из окна второго этажа, думая, что это бродяга, тоже не оправдалось. Вскрытие показало, что траектория полета пули почти параллельна земле. Время смерти — между часом и двумя утра. Здесь учитывались также заявление Джорджа Тэлбота о времени выстрела и показания Маргарет о том, что она слышала, как примерно в час ночи кто-то ходил по коридору второго этажа.

Позже в Полумесяце рассказывали, что Маргарет, услышав шум, окликнула Эмили и та ей ответила, что хочет спуститься вниз и взять яблоко.

А так как Эмили, когда у нее бывала бессонница, часто спускалась по ночам вниз, чтобы что-нибудь поесть, это не удивило Маргарет. Однако после того, что случилось прошлой ночью, когда она убежала из дома, Маргарет показалось странным, что Эмили опять ходит по дому ночью. Поэтому она даже хотела ей предложить спуститься вниз вместе, но почувствовала себя очень уставшей. Кроме того, Эмили прекрасно знала, что где находится. Маргарет не была удивлена, что Эмили захотела есть. С четверга она почти ничего не ела. Но сейчас Маргарет раскаивалась, что не спустилась с ней, а снова уснула.

Вечер, рассказывала Маргарет, был спокойным. Почти весь день Эмили спала, хотя к вечеру проснулась и согласилась принять Лидию Тэлбот, которая была внизу. Лидия предложила забить два окна в спальне Эмили, которые выходили на крышу крыльца, и они с Элен сделали это.

Обе женщины, Лидия и Эмили, некоторое время разговаривали. У тетки с племянницей не было большой разницы в возрасте, и Эмили никогда не разделяла неприязненных чувств Маргарет к Лидии. Но после того, как Лидия ушла, Эмили была взволнована. Она встала с постели, бродила по дому, особенно по второму этажу. Маргарет она сказала, что ищет свою птичку, и та вынуждена была сообщить ей, что птичка умерла.

Эмили тяжело восприняла эту новость, но понемногу стала успокаиваться.

Она, Маргарет, и мистер Ланкастер провели вечер внизу. Мистер Льюис принес копию завещания матери и в девять часов вечера ушел. После этого они вдвоем сидели в библиотеке и обсуждали завещание. Как и все ценности того времени, имение миссис Ланкастер значительно обесценилось. Однако она оставила триста тысяч долларов, включая деньги, находившиеся в сундуке, пятьдесят тысяч из которых без всяких условий переходили к Джиму Веллингтону.

Это было старое завещание, составленное в то время, когда имение стоило больше миллиона долларов. Сейчас же деньги, завещанные Джиму, казались огромными, но мистера Ланкастера это, казалось, не волновало.

Он ушел спать в одиннадцать часов, Маргарет же оставалась внизу почти до двенадцати. С тех пор, как умерла мать, отчим отказывался входить к ней в спальню. Он даже запер дверь, соединявшую его спальню со спальней матери. Собираясь ложиться в постель, он крикнул Маргарет, что будет дождь, и попросил закрыть окна в спальне матери. Она открыла дверь в спальню, вошла в нее и закрыла окна.

Эмили в это время не спала и все горевала о своей птичке, так как, услышав, что Маргарет поднялась в спальню матери, она открыла свою дверь и спросила, где находится клетка. Маргарет ответила, что Джордж Тэлбот отнес ее в свою конюшню, и Эмили успокоилась.

Вот и все, что ей было известно. Осмотр комнаты Эмили подтвердил ее рассказ. Книга, которую читала Эмили, лежала раскрытой, обложкой вверх, на столике у кресла, а кофточка, в которой она спала, валялась на кровати в ногах. Чего не могла понять полиция, да и мы тоже, когда узнали об этом, так это то, почему она разделась, чтобы лечь спать, а потом снова частично оделась: надела чулки и туфли, а также нижнюю юбку. И все это только для того, чтобы, как она всегда делала, спуститься вниз поесть?

Мисс Маргарет, расстроенная болезнью отца, тоже не могла объяснить этого.

— Обычно она не одевалась. Часто спускалась вниз в ночной рубашке и тапочках. Иногда надевала халат. Я не могу этого понять. Клетка для птички? Но зачем она была ей нужна? Она же знала, что птичка умерла.

Именно так выглядело наше дело до трех часов дня. В это время полиция, все еще продолжая свои поиски, нашла две вещи, которые только еще больше все запутали.

Одной из этих вещей был садовый совок. Эбен сказал, что он принадлежит Дэлтонам и что он оставил его у гаража Дэлтонов в субботу. Этот совок был найден в кустах у тела убитой женщины, но вначале этому никто не придал никакого значения. Заявление Эбена заставило задуматься.

Второй была пуля, которую нашли к вечеру. Она находилась в стволе дерева, растущего на ничейной земле. Гильзы, однако, найти не могли. Земля нигде потревожена не была. И если мисс Эмили принесла с собой совок для того, чтобы что-то закопать или раскопать, этого она не сделала. Инспектор Бриггс позднее подытожил все это.

— Мы опять оказались в ужасном положении. Газеты беспрерывно кричали об этом, комиссар и прокурор вели себя как ненормальные. Что нам было делать? Она не застрелилась, это точно. И мы не могли получить ордер на обыск всех пяти домов в поселке, чтобы найти револьвер. Только не в этом поселке! Это было невозможно!

Когда нашли пулю, мы примерно знали, откуда в нее стреляли. А стреляли с дороги или с участка между двумя домами. Но мы не нашли гильзы, чтобы доказать это.

Мы также знали, что стреляли в нее с близкого расстояния. Ночь была темной, луны не было. Мы знали, что она вышла по каким-то своим делам. Может быть, за золотом. У нее была эта лопатка, то есть совок. На нем полно ее отпечатков пальцев.

И еще одна вещь, которая нас запутала. Неподалеку от трупа мы нашли ключ от сундука на цепочке. Мы не сообщили об этом, но мы нашли его. Возможно, полагали мы, он был закопан, а потом