Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн
Шрифт:
Интервал:
Далее, не только промахи судьбы могут быть переписаны в ее пользу, но и сетования на них могут повлечь ее ответные действия. «Смотри, – сказала Зина, – на эту критику она может теперь обидеться – и отомстить». Иными словами, в отношениях человека и судьбы каждый новый жест может поменять значение всех предыдущих. Эта прихотливая игра намерений между человеком и его судьбой не есть просто недоделка набоковского романа: без нее не было бы свободной воли, а значит, и самой судьбы.
Речь, обреченность и рок
У растений и животных есть природа и среда, есть субстанция, форма, идентичность, внутренняя и внешняя данность, но позволительно ли говорить о судьбе растения или животного? Чтобы иметь судьбу, им не хватает главного – сопротивления судьбе, точнее, сопротивления тем данностям, которое превращает их в судьбу. Судьбы нет там, где есть совпадение с порядком вещей, где растение растет, а животное живет.
Судьба возможна лишь потому, что есть «я», которое бросает вызов всем данностям – и этим вызовом превращает их в судьбу. Судьба – раздвоенная суть человека как судящего и судимого. Корень понятия судьба – «суд». Иов подлежит высшему суду – и сам вызывает Бога на суд. «Вот, я завел судебное дело; знаю, что буду прав. Кто в состоянии оспорить меня? <…>…Зови, и я буду отвечать, или буду говорить я, а Ты отвечай мне» (Иов. 13: 18, 19, 22). Судьба – имя той силы, которая судит человека, потому что он сам судья мира. Человек-судья и бытие-судьба возникают вместе и наперекор друг другу, как достойные соперники. Встречные иски человека и бытия образуют судьбу.
Человек – судьбообразующее существо именно потому, что он вырывается из порядка вещей. Изрекает свое слово – и поэтому слышит предреченное ему. «Рок» – недаром того же корня, что и «речь». Человек есть существо рекущее – и потому рекомое, подлежащее року, то есть слову и приговору свыше. Как субъект речи, он обречен быть и ее объектом, не в том поверхностном смысле, что говорят о нем, а в том, что говорят «им»: он сам «изречен», «сказан», и этот Логос укоренен в его бытии вместе с возможностью его собственного Голоса. Такова этимология и латинского «fatum» – это причастие среднего рода прошедшего времени от «fari» – сказать, то есть буквально «нечто сказанное, изреченное» (свыше). Именно эту изреченность самого себя человек нарекает роком.
Представление о том, что человек должен осилить свою судьбу, стать выше ее, взять в свои руки и т. д., находится еще внутри античной традиции. К ней же принадлежит и известное бахтинское изречение: «Человек или больше своей судьбы, или меньше своей человечности»[367], где судьба понимается именно как предзаданность и обреченность, чему противостоит человеческая воля к самоопределению. Судьба – цепь, которую человек должен разорвать; одежда, из которой он должен вырасти; среда, из которой он должен вырваться; закон, который ему предстоит опрокинуть.
Но судьба – это не внешняя человеку сила, а раздвоенность его собственной сущности. Судьба есть следствие человеческой способности судить, а значит, и быть судимым; изрекать – и быть изреченным. Способность иметь судьбу, бросать вызов и получать отзыв – это и есть самое человечное в человеке. В этом смысле прав Георг Зиммель, для которого «быть ниже или выше судьбы для человека всегда окрашивается тем, что подлинно человеческим, его подлинной определенностью является судьба»[368]. Становясь ниже судьбы, человек, по Зиммелю, превращается в животное, в факт существования, лишенный свободной воли и способности к поступку. Становясь выше судьбы, человек становится Богом, для которого нет вокруг ничего иного, способного стать происшествием, вторгнуться извне в бытие всеобъемлющего Субъекта. Но поскольку человек остается человеком, он имеет судьбу: способен совершать поступки и попадать в происшествия, а в наиболее глубоких актах самосознания – постигать связь тех и других.
О судьбе можно говорить лишь потому, что она и побеждает человека, и не может его победить. Порою человек испытывает судьбу дерзким поступком, порою судьба испытывает человека неожиданным происшествием. Но судьба не есть успокоенная в себе неизбежность, равная себе данность – она либо испытует, либо испытуется, как обращенная к человеку вопросительность и ответность бытия.
Парадоксы судьбы
Человек как субъект воления и действия постигает себя как объект иного воления и действия, у которого нет определенного субъекта. Этот субъект не может быть сведен ни к окружающим людям, ни к природным законам или социальным факторам, ни к языковым или психическим структурам потому, что «факторы» и «структуры» не являются субъектами воли, они могут определять, обусловливать, но не «волить».
Разумеется, этa ВОЛИМОСТЬ человека, то есть ощущение себя во власти какой-то воли, может быть адресована трансцендентному субъекту, личности Бога, что и происходит в теистических религиях. Но субъект такого сверхъестественного воления, если он Бог, или Дух, представляется по образу человека, личности и не вполне удовлетворяет нашему чувству инаковости, внечеловечности этой воли, которая действует так же безлично, как «темнеет» или «смеркается». Понятием «судьба» обозначается непроясненность, безличность этого волящего субъекта – такая инаковость воли, которая не только имеет меня своим объектом, но и сама выходит за рамки какого-либо представления о субъекте. Судьба – это не структура, которая не имеет воли, и не субъект, который имеет личную волю, а некая парадоксальная безличная субъектность, источник воления, неведомо откуда и почему обращенного на нас.
В религиозных мировоззрениях судьбинность осмысляется как личное воление Бога, как Промысел. В научно-детерминистических системах эта судьбинность осмысляется как причинность, то есть воздействие на человека совокупности неодушевленных объектов, которые им еще не познаны или вообще непознаваемы. Но это разделение на Промысел и Причинность вторично по отношению к тому, что в нерасчлененном виде выступает как Судьбинность, для которой нет адекватных форм представления. И религиозно-теистические, и научно-детерминистические концепции судьбы фактически устраняют судьбу, поскольку с личностью Бога можно вступать в диалог, а объективные условия бытия подлежат познанию и переустройству. Тем самым человек уходит от этого неловкого, непредсказуемого
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!