«...И ад следовал за ним» - Стивен Хантер

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответил Чарли и убил его выстрелом в горло. Восемнадцать.

Выстрел, прозвучавший так близко и так громко, разбудил помощников шерифа, которые спали в главном здании, выстроенном из сосновых бревен. Внутри вспыхнул свет, из открытых окон донеслись звуки, какие издают при внезапном пробуждении крепко спавшие люди.

Перец медленно опустился на землю с застывшим на лице выражением бесконечного изумления. Чарли, усмехнувшись, убрал свой револьвер в особую кобуру, изготовленную на заказ мистером Чиком Гейлордом из Нью-Йорка. Он не испытывал к своему противнику никакой ненависти. Просто без этого нельзя было обойтись.

Убрав револьвер, Чарли торопливо прошел к главному зданию, сунул руку в холщовый вещмешок и достал первую зажигательную бомбу. Быстро отвинтив крышку, он дернул за шнур. Ничего не случилось. Бомба не ожила, не зафыркала и не зашипела.

— Проклятие! — выругался Чарли и швырнул бомбу в окно.

Влетев в комнату, бомба застыла на полу. Выхватив револьвер, Чарли тщательно прицелился и выстрелил.

Бомба сработала. Это был не столько взрыв, сколько бурление, но только не жидкости, а ослепительного белого огня. Пламя было таким ярким, что Чарли непроизвольно зажмурился, словно президент, оказавшийся перед фотовспышками.

Ослепленный, заливаясь слезами, Чарли обошел вокруг крыльца и приблизился к другому окну. Достав зажигательную бомбу, он дернул за шнур и на этот раз был вознагражден громким шипением запала. Размахнувшись, Чарли швырнул бомбу. Она взорвалась, но так близко от него, что он испугался. Словно молоко из опрокинутой кринки, по комнате разлилось белое пламя, и мгновенно загорелось все помещение.

Господи Иисусе! Чарли мысленно дал себе зарок больше ни за что на свете не связываться с зажигательными бомбами.

Присев за углом здания, он достал ружье, свой знаменитый самозарядный «браунинг» с насаженным на дуло рассеивателем «утиный нос», и, передернув затвор, дослал в патронник патрон 12-го калибра «голубой свистун».

Тем временем пламя осуществило стремительную кампанию уничтожения; одни прожорливые составляющие объединялись с другими, жадно ища горючие материалы и кислород, чего в деревянном здании было в изобилии. Казалось, оно вспыхнуло мгновенно, хотя на самом деле до того момента, как пламя распространилось на все строение, прошло от пятнадцати до двадцати секунд.

Ничто не вызывает такую панику, как пожар.

На втором этаже те из помощников шерифа, кто был порасторопнее, почувствовали проникающий сквозь половицы жар, учуяли запах дыма, стремительно поднимающегося по лестнице и вентиляционным шахтам, и поняли, что, если не спасаться бегством немедленно, они погибнут.

Они бросились бежать. Несчастные высыпали во двор, крича, задыхаясь от кашля, полностью деморализованные огнем, с такой стремительностью уничтожившим их мир, подгоняемые криками тех, кому, в отличие от них, не посчастливилось очнуться от сна после первого выстрела. Оказавшись на улице, помощники падали на колени, жадно глотая воздух, или обнимали друг друга, с преждевременной пылкостью радуясь своему спасению. Кто-то невнятно бормотал, ошеломленно справляясь, что же происходит.

Убедившись, что из здания больше никто не появится, Чарли принялся за работу. Он повел стволом своего «браунинга» слева направо, быстро, практически не целясь, посылая в воздух россыпи «голубых свистунов». Ружье дергалось у него в руках, с каждым выстрелом выплевывая заряд из восьми дробинок 32-го калибра, которые рассеиватель разбрасывал горизонтальным веером. Еще не успевали затихнуть отголоски одного выстрела, а Чарли уже наводил ружье и снова нажимал на спусковой крючок.

Он просто перестрелял помощников шерифа очередью из полуавтоматического ружья, быстрой и ошеломительной; казалось, он стреляет из пистолета-пулемета. На таком близком расстоянии убойная сила дробинок была очень большой, они не столько пробивали живые ткани, сколько разрывали их. Озаренные отсветами объятого пламенем здания, помощники отлетали назад, судорожно взмахивая раздробленными членами, роняя вываливающиеся внутренности, поднимая к небу изуродованные лица.

Все было кончено за четыре секунды. Чарли остался стоять в боевой стойке, чувствуя нарастающий жар, с лицом, освещенным безумными огненными бликами, окутанный едким запахом пороховой гари, окруженный россыпью стреляных гильз, а перед ним лежали убитые и умирающие: одни застыли на месте, другие корчились в последних предсмертных судорогах.

Девятнадцать.

Двадцать.

Двадцать один.

Двадцать два.

Двадцать три.

Двадцать четыре.

Внезапно Чарли получил ранение в левую, половину спины. Пуля расщепила ребро, повернула не вправо, а влево, сократила путь на несколько дюймов и вышла спереди, кувыркаясь, как сумасшедшая.

Стремительно развернувшись, Чарли швырнул ружье в неожиданно появившегося противника, который стоял на крыльце, лихорадочно пытаясь передернуть рычаг затвора своего карабина. Тяжелое ружье попало помощнику шерифа в руки, не давая ему перезарядить карабин. Выхватив «кольт», Чарли всадил в бедолагу все шесть пуль. Достаточно было бы и двух, три были бы уже излишеством, но шесть полностью справились с задачей.

— Ах ты, подлый ублюдок, ты меня ранил, — пробормотал Чарли.

Он осмотрел рану. Господи, как же сильно она болела! Ему еще никогда не приходилось получать пулевые ранения. Черт побери, откуда только взялся этот парень?

Но Чарли был не из тех, кого пугает вид собственной крови. Вместо страха он ощутил прилив горячей ярости, сметающей все на своем пути. Как только эти проходимцы из Миссисипи смели подумать, что им позволено стрелять в Чарли Хатчисона?

Чарли достал нож, отрезал кусок от шейного платка и заткнул выходную рану. Не слишком красиво, но сойдет. Входное же отверстие, напоминающее большую родинку, было таким маленьким, что вовсе не кровоточило.

Быстро придя в себя, Чарли продолжил выполнять свою задачу. Подобрав разряженное ружье, он опустился на колено, быстро перезарядил «кольт» и стал осторожно пробираться вдоль пылающего здания.

Со второго этажа спрыгнул человек, грузно свалившийся на землю. Он не представлял собой никакой угрозы, потому что был объят пламенем. Вскочив, горящий человек пробежал несколько шагов, истошно вопя, и снова упал. Из дома на землю спрыгнул второй человек, не объятый пламенем. Он тоже сильно ударился при падении, вероятно, сломал щиколотку. Поднявшись на четвереньки, человек пополз в сторону. Чарли дважды выстрелил в него.

Двадцать шесть.

Он подождал еще несколько минут.

Больше никто не появился.

Пожар разгорался. Теперь уже все здание было охвачено огнем. Казалось, какие-то обезумевшие язычники отмечали пришествие на землю бога войны, а на земле обугливались от невыносимого жара тела принесенных в жертву.